Вивьен, где ваш фирменный вопрос про апельсины?
Вивьен рассмеялась.
— А зачем мне было его задавать?
— Ну, вы всем его задавали. Можете наконец объяснить, в чем же подвох с этими апельсинами?
Она повернулась всем корпусом к Эвансу и отрывисто произнесла:
— Скажу лишь то, что может натолкнуть на какие-либо мысли: если вы помните, когда обнаружили тело, фрукты были… — не успела она закончить, как распахнулась дверь.
— Извините, я знаю, что пять минут не прошло, но я хотела бы побыстрее закончить, чтобы успеть прийти в себя и собраться на похороны, — еле стоявшая на ногах, тихо сказала Кэтрин.
— Да, конечно, проходите, — сказал Эванс.
Глава 10
Как и в первые секунды после обнаружения тела, Кэтрин была не в себе. Замедленные движения и взгляд в пустоту. Вот как выглядит человек, который вчера потерял свою родную сестру.
— Не обращайте внимания на мой вид, со мной все в порядке. Я готова отвечать на ваши вопросы.
Мартин встал и подошёл к ней.
— Мисс Миллер, вам лучше присесть на тот диван, — он указал на место рядом со мной.
Она послушно встала и пересела.
— Что с ней? — спросил Эванс.
— Предобморочное состояние. Мисс Фергюсон, принесите, пожалуйста, воды и откройте дверь.
Я выбежала из кабинета, не закрыв за собой дверь. В то время Вивьен приставила стул к дивану и села.
— Кэт, тебе нужно отдышаться и прийти в себя, а потом мы с тобой пообщаемся.
Кэтрин растерянно оглядывалась. Она напоминала маленького потерявшегося ребёнка. Кэтрин выпила воды и просидела неподвижно ещё несколько минут, после чего резко оживилась и заявила о желании скорее перейти к допросу. Вивьен посмотрела на Эванса, который в такой же растерянности стоял перед нами. Не произнеся ни слова, он подошёл к креслу, на котором некоторое время назад сидела Вивьен, взял блокнот и передал ей самой. Она быстро поняла намек и начала допрос.
— Твоё полное имя и возраст.
— Кэтрин Маргарет Миллер, двадцать четыре года.
— В самом начале вечера ты ушла в свою комнату и не появлялась на первом этаже до того крика.
Кэтрин одобрительно кивнула. Я вернулась в комнату со стаканом холодной воды и села рядом с девушкой.
— Ты ушла сразу же после прихода Артура. Это совпадение или как-то все же связано?
— Ты же знаешь нашу семью, — она сделала глоток воды. — Если мы все собираемся вместе, никто не может ручаться за то, как пройдёт вечер.
Вивьен прервала свою записи и вопросительно посмотрела на неё.
— Нет-нет, я о том, что никто не знает, пройдёт этот вечер классно или же опять ужасно скучно. Когда гости уже начали собираться, у меня, без обид, резко пропало желание провести вечер в этой компании.
— Но осознание пришло только после прихода Артура? — Вивьен не сдавалась.
— Отчасти да, — призналась Кэтрин и, тяжело вздохнув, облокотилась на руку.
— И не спускалась на протяжении всего вечера?
— Да.
— Позже к тебе присоединилась Мэри. Она-то почему не осталась с нами?
— Когда Мэри была на полпути к дому, я позвонила ей, чтобы спросить, скоро ли она прибудет. Я упомянула, что не спускалась к вам и решила провести вечер в одиночестве. И Мэри захотела составить мне компанию.
— Хорошо. Мэри приехала, некоторое время все же посидела с нами, а потом поднялась к тебе. Вы весь вечер сидели в комнате?
— Да, верно.
— И не выходили? Ни ты, ни Мэри?
— Нет-нет, — непривычно быстро для своего состояния сказала она. — Ни я, ни Мэри… — её голос становился тише.
В голосе чувствовалась неуверенность. Эванс заинтересовался и продолжил повторять тот же вопрос.
— Ты уверена? Может, ты выходила? — сказал он.
— Нет, я не выходила.
— А Мэри? — его брови медленно ползли вверх.
Она несколько раз качнула головой из стороны в сторону, но сказать так ничего и не смогла.
Мартин кивнул и опустился на место, где сидел и прежде.
— В каких отношениях были Мэри и Мишель? — продолжала Вивьен.
Кэтрин пожала плечами.
— Они особо-то и не общались. Ну, общались, — быстро поправила она, — но редко.
— Хорошо, — сказала Вивьен. — Расскажи об взаимоотношениях всей семьи и остальных фигурантов дела с Мишель. Начни с себя, — она мило улыбнулась. Из-за таких проявлений эмоций Вивьен я порой сомневалась, что ее вообще что-то способно затронуть. Она будто читает сказку трехлетнему ребенку.
— Я старше Мишель на три года, но это никогда не играло роли. Мишель никогда и никому не подчинялась. Эта черта ее характера раздражала абсолютно всех. Но с этим ничего не поделать, приходилось любить ее такой. Мама вообще почти каждый день с ней ссорилась. На этой почве Мишель начала принимать успокоительное и снотворное перед сном.
— Так все-таки она принимала эти препараты?! Джулия сказала, что она никогда не принимала ни снотворное, ни успокоительное, ни какие-либо подобные вещества.
Кэтрин усмехнулась.
— Вы что, не знаете мою мать? Если она захочет что-то считать правдой, то так и будет. Она не знала — значит, Мишель их не принимала. Все просто! — она всеми силами пыталась сдержать истерический смех. — М-да, вы же знаете о нашем любовном треугольнике? Так вот, знайте, что я не держала зла на Мишель, у меня не было причин. Мишель все же моя сестра, а Артур… В этом нет ничего необычного, ведь такое могло произойти в любой момент, — она пожала плечами и улыбнулась.
— Что скажешь про своего отца?
— М-м-м, он… Он был в удивительно хороших отношениях с Мишель, хотя и не одобрял того, что она порой вытворяла. По большей части папа старался находить что-то хорошее в ней, но не уверена, что насчитал более двух-трех пунктов. Я здесь последняя, поэтому, думаю, нет смысла пересказывать вам еще раз об отношении Жаклин к моей сестре… Все, мне больше нечего вам рассказать, — она вновь улыбнулась.
— Подождите, мисс Миллер, — инспектор решил внести ясность, — сначала вы говорите, что любили сестру, а потом о том, что в Мишель было сложно насчитать более двух-трех положительных черт. Я не совсем понимаю, можете пояснить?
— А что мне было делать? Ведь это моя сестра. Пока она жива, я не должна строить ей козни или каким-либо образом портить жизнь. Мишель сама выбрала себе такой образ, и все ее поступки ему соответствовали. Чья-либо помощь в работе над ее характером была бессмысленна, а Мишель была безнадежна. Как правило, когда ты выше такого человека, как она, ты можешь оценить действия со стороны и понять ее, что, конечно, может быть сложно. А значит, все, что оставалось в этой ситуации, — это просто жалеть ее и соответственно
