— Пожалуйста, Ань, — надавливаю голосом.
Она вздыхает, дёргается. Глаза у неё почти нормальными становятся. А я отпускать её не хочу. Держу руку так, словно от этого моя жизнь зависит. Может, так оно и есть, но пока ей знать об этом не нужно. В себе поковыряться не мешало бы. Остыть. Подумать головой хоть немного, а не другим местом, где пригорает невероятно.
— Пожалуйста, — додавливаю я её, и Анька сдаётся. Мне даже полегчало, когда пакет остался у неё в руке, а не полетел через весь коридор или не очутился у меня на голове, которая нормальные мысли генерировать отказывалась.
Варикова склоняется к телефону, набирая номер такси. А я тем временем кидаюсь назад с воплем:
— Подожди! Минутку!
И пока она таращится, возвращаюсь с бутылкой водки.
— Вот. Ты просила.
Анька начинает хихикать, а затем ржёт в голос, сползая по стенке, как Мишка недавно. Недалеко ушла. Ну, восемь — двадцать восемь — почти одинаково. А ведь она могла бы быть его мамой, — вдруг думаю с какой-то тоской. Если бы… но зачем, зачем об этом постоянно вспоминать? Только душу себе травить. А я ещё не выяснил, есть ли у Вариковой бойфренд.
От этой мысли меня просто на узел завязывает. Кулаки сжимаются невольно. Ладно. Время. И все бойфренды очутятся в баскетбольной корзине, как мяч. Трёхочковые броски я делаю мастерски до сих пор.
— Ладно, Иванов, прощён, — забирает она из моих рук бутылку и засовывает её в пакет с платьем. У неё пиликает телефон. Анька машет мне рукой.
— В семь, не опаздывай, — напоминаю я ей.
— Приеду вовремя, строгий работодатель, — кивает она мне в ответ и уходит. А я, как дурак, стою и пялюсь на закрывшуюся за ней дверь. Никак собрать себя не могу.
— Пап, — окликает меня Ромка. — Там Мифка плачет.
Я вздыхаю и смотрю на расстроенное лицо младшего сына. Он сам, наверное, ревел. Глаза несчастные.
— Пойдём, — беру его за руку, — будем успокаивать Мишку.
— А Аня вернётся? — шёпотом спрашивает Рома, заглядывая мне в лицо.
— Думаю, да, — треплю его по светлым волосам и попутно вызываю слесаря. Надо кран чинить. Отношения снова латать. Беседы вести. Обещал. Я ведь тоже руководитель. Посмотрим, что у меня получится. С психологией или без.
Анна
Таксист смотрел на меня подозрительно и принюхивался. Ну, понятно: рожа размалёвана, воняю водкой. Видон — тот ещё. Хорошо хоть ему мой зад не видно.
— Мне к офису, пожалуйста, — назвала я адрес и зачем-то пояснила: — машину забрать нужно.
— Вы бы в таком виде за руль не садились, — дёрнул шеей и кадыком водила, снова принюхиваясь. — Не моё, конечно дело, простите, но лучше бы не надо.
— Меня ждут, — тряхнула кудрями, не пытаясь объясняться, хотя почему-то жутко тянуло на откровения. Видимо, нанюхалась водки. Угорела. Таксисту точно не нужна моя грандиозная история с леденящими душу подробностями.
А дальше — без приключений, как по нотам. Полчаса — и я дома. Запоздало обращаю внимание на сто пятьдесят пропущенных звонков от Ирки. Совесть цапает меня за горло. Она беспокоится, а я… но у меня есть оправдания. Телефон отключала перед собеседованием и за стремительными событиями забыла, не до того было.
Больше всего хочется упасть и уснуть, но я вздыхаю и набираю сестру.
— Что у тебя стряслось? Мы с Трофимом волнуемся! — отвечает Ирка сразу же, как только проходит первый гудок. — Ань, ну ты как всегда: захотела — появилась, захотела — исчезла, как солнце за тучей, неуловимая наша!
Я прикрываю глаза, чувствуя, что предательские слёзы близко. Так приятно слышать её взволнованный, полный тревоги и заботы голос. Ирка — родной человек. Всегда поможет и поддержит.
— Как собеседование, Ань? — доносится до усталого мозга очередной вопрос сестры.
— Можно сказать, отлично, — вздыхаю я. Только меня взяли не на должность руководителя маркетинговым отделом.
— А куда? — захлёбывается воздухом Ирка.
— Ты лучше сядь, ладно? — я сестру люблю и не хочу, чтобы она упала.
— А-а-ань? — включает сирену Ирка. — А ты куда опять влезла, а?
Я снова закрываю глаза, чтобы не «видеть» слов, что вылетают из меня, как из пулемёта. В признаниях главное — сказать всё быстро, чтобы не свернуть и не начать лгать.
— Я теперь восьмая няня у Димки Иванова. Того самого, помнишь?
Пауза. Тишина.
— Ир? — спрашиваю осторожно. Она что, онемела или в обморок упала?
— А что, Иванов теперь нуждается в персональной няньке? — зло выплёвывает она. — Ты ему теперь сосочку будешь давать?
И во второй раз за день я сползаю по стене от смеха. Ноги не держат, честно.
— Не ему, Ир, — выдавила из себя, отдышавшись. — А двум его сыновьям пяти и восьми лет.
— А теперь сначала и со всеми подробностями! — командует сестра. — Или нет, не надо! Мы сейчас с Трофимом и детьми приедем!
Мне бы мордочкой в постель… Но Ирка уже отключилась. К тому же, наверное, я нуждаюсь, чтобы меня выслушали, пожалели, по голове погладили… Я всё же не железная. Мне тепло и ласка нужны. А кто их даст, как не самые родные, готовые ради меня и в огонь и в воду?
15
А
Анна
— Ты с ума сошла! — Ирка разве что по стенам не бегает. — Опять в пасть к этому льву? Ты ж от этого сбежала, Ань!
Я пожимаю плечами. Не хочу ничего объяснять. Ни свои чувства, ни мотивы. Я и так рассказала предельно честно, как смогла.
— Они ж тебя съедят — эти дети!
— Подавятся. Я большая и невкусная, — усмехаюсь. — Зато я получу работу своей мечты. Это шанс. Три месяца. Испытательный срок. Мне бы всё равно пришлось через это пройти. Какая разница, где?
— Ты меня уговариваешь или себя? — останавливается Ирка и смотрит на меня внимательно. — И честна ли ты сейчас? Перед собой — в первую очередь? Не питаешь ли ненужных надежд, Ань?
— Давай оставим эти провокационные вопросы из раздела психоанализа на потом, ладно? — раздражаюсь я и злюсь, что не могу остаться спокойной и прекрасной, деловой и разумной. Не перед Иркой. С ней такие номера не проходят.
— Ты ж бежала от Иванова, как заяц, трусливо поджав хвост и уши.
Опять заяц. Да что ж такое!
— Значит, не убежала! — развожу я руками.
Ирка задумывается, губу закусывает. Я так и вижу, как бегают и меняются местами её мысли. Она ещё тот стратег. Великая аферистка, что любит совмещать несовмещаемое и впихивать невпихуемое. Где-то там, за заднем фоне её муж развлекает племянников. Их тоже двое. Мальчик и девочка. Марик и Алька. Как с ними Трофим справляется — не знаю. Они тоже живчики, правда, до Ивановых им, как до Луны.
