Из воспоминаний меня вырывает телефонный звонок. Легка на помине, называется.
— Ну что там? — принимаю я звонок. На заставке Крис у меня похожа на Летучий Голландец — с большим животом. Лесневские ждут сына — там без вариантов, как она мне гордо заявила после УЗИ.
— Жду, — вздыхаю, падая на лавочку.
— Мы все ждём, племянник! Не забудь позвонить! И вообще: дыши там поглубже, а то знаю я вас: сильные, но слабые! Это Аня там мучается, а ты, трутень, сиди спокойно!
— Хорошо, тётя, — покорно отвечаю я.
Крис наконец-то примирилась со своей родственной принадлежностью. Замужество ей на пользу пошло. Да и баб Тоне — тоже. Держится, наша старушка. Проваливается иногда в детство, но пытается карабкаться. Ждёт внука и правнука. Мне иногда кажется, только это ей силы придаёт.
Поспешно принимаю следующий звонок.
— Пап! Я выиграл! — кричит наш Медведь. — У меня первое место!
— Какой же ты молодец, сынок! Мы тобой гордимся! — распирает грудь, впору её колесом выгнуть. Ах, какая молодец моя Иванова! Такую спортшколу для старшего выбрала, что у него буквально крылья за спиной выросли. Ну, и занималась с ним, сколько могла.
— А Аня где? — спрашивает ребёнок. — Я ей дозвониться не могу. Звоню, звоню, а она не отвечает.
— Рожает, сынок, — вздыхаю тяжко. Мы ему специально ничего не стали говорить, чтобы не переживал и не отвлекался.
— Уже?! — спрашивает Мишка таким страшным голосом, что мне, несмотря на все тревоги, становится смешно.
Он, наверное, больше всех переживал, когда наконец-то наши старания завершились успехом и Аня шепнула мне заветные слова: «Мы беременны». Именно так. Мы. Потому что этого ребёнка ждали все.
Мальчишки — сестрёнку. Бабуля — ещё одного правнука или правнучку. Родители — мои и Анины — внука. Мы с Аней — нашего долгожданного малыша.
Она всё же исполнила все свои угрозы: замуж за меня вышла, топ-менеджером стала, правда, не в моей компании, о чём я пожалел.
— Смирись, Иванов, — похлопал меня при случае мой на то время конкурент Одинцов. — Твоя ошибка в том, что ты недооцениваешь женщин. А они, скажу я тебе, такая сила, такой потенциал, что многим мужикам и не снилось.
Ну, да. Я прохлопал, а Одинцов воспользовался. Ему как раз позарез нужно было. Его жена носила ребёнка и собиралась в декрет. А тут моя прекрасная Аня — очень вовремя. Правда, ненадолго: в ноябре мы уже были беременны тоже.
Теперь мы с Сашкой Одинцовым партнёры, а его жена Лика и моя Аня — подруги[1].
А сейчас она рожала мне дочь — ещё одна угроза, которую Анька выполнила с наслаждением.
Бог, если ты меня слышишь, пусть это будет девочка.
— Пап! — несётся из телефонного динамика. — Ты там уснул?!
— Нет, сынок. Я всё ещё жду.
А потом я не выдержал и попёрся внутрь здания. Изводил сестёр и, наверное, был похож на побитого пса.
— Идите уже домой, Иванов, — сказала мне строго медсестра краснознамённого шестидесятого размера с грудями-арбузами. — Девочка у вас, два килограмма, восемьсот граммов, сорок восемь сантиметров! Дюймовочка, можно сказать!
— Какой домой! — махал я руками, как пугало на огороде. — За цветами! Шарами! Бантом!
И ладонями над головой потряс, показывая, какой по размеру должен быть бант.
— А бант вам зачем? — смерила она меня снисходительным взглядом.
— Не мне, дочери!
— Вряд ли пригодится сейчас, — покачала она головой. — Дочь ваша лысая!
— Это вы моему сыну расскажете, — погрозил я ей пальцем. — А нам нужен бант! Шутка ли: мечта сбылась! У нас два мальчика, а теперь — девочка!
Конечно, она насмотрелась на таких сумасшедших папаш, привыкла ко всему, но когда мы выписывались, пришла специально поглазеть на нашу Динку с огромным нежно-зелёным бантом, прилепленным прямо на крохотную шапочку.
Дочь я держал гордо. Пусть все видят! Моя! Мои! Я отец!
— Она такая маленькая! — заворожённо шептал Ромка.
— Вырастет, — уверенно припечатал Мишка. — А мы её воспитаем. Драться научим.
— Фиксика в унитазе прятать, — хрюкнул от восторга младший.
— Сестру надо учить только хорошему! — отрезал я и грозно сдвинул брови.
— Они же шутят, — прижалась ко мне наша Аня. — А ещё — любят.
И я застыл. Позволил им себя окружить и прижаться. Мои два самых лучших в мире мальчика и две драгоценные девочки. Кто я без них?..
Мужественно глотнул ком в горле, что застрял и вышибал слёзы. Нет-нет, это я поперхнулся и украдкой об Анино плечо глаза вытер.
Господи, спасибо за это счастье. За встречу через десять лет. За сердце, что умеет любить и ждать. За все ошибки и непонимания — спасибо. Мы повзрослели, поумнели, научились ценить каждый миг. Разговаривать и доверять друг другу тоже научились. И как замечательно, что всё это случилось с нами! Спасибо за всё! Жизнь прекрасна!
— Ну, что? Поехали? — кивнул в сторону парковки, а потом не выдержал. Аньку поцеловал, сыновей по волосам потрепал. А затем голову повыше задрал.
Пусть думают, что это яркое безмятежное солнце выбило из меня слёзы. Кажется, я их и не стесняюсь, потому что иногда нужно давать эмоциям выйти наружу, прорваться, чтобы подарить миру импульс: вдруг кому-то сейчас плохо и одиноко? Вдруг кому-то достанется частица моей радости и гордости? Вдруг кто-то в этот миг получит надежду, что всё в его жизни тоже будет хо-ро-шо!
