В двенадцать часов Элен, наконец принесла мне Розу.
– Я вернусь за леди Розой через полчаса, моя леди, – сказала она.
И она вернулась. Розе не очень понравилось, что ее забрали, но Элен была строга с нами обеими.
В час дня мистер Тимс объявил обед. Стол в столовой был накрыт на одну персону – Лео, не имел привычки обедать. Зная это, миссис Проктер прислала только холодную баранину и вчерашнюю картошку, но мне было все равно. Я не думала о еде, я думала о Розе.
В два часа я больше не могла вынести это и вновь пришла в детскую. Элен решительно преградила мне дорогу к кроватке.
– Она спит.
Полчаса спустя я опять подошла к двери детской.
– Мне показалось, что она плачет...
Элен недоверчиво взглянула на меня. Гостиная была двумя этажами ниже детской. Я вновь спустилась вниз. Четверть четвертого я решила сходить к себе в спальню за следующей катушкой шелковых ниток, а заодно крадучись поднялась на этаж выше и подслушала у замочной скважины детской – Роза плакала. Я ворвалась в детскую и схватила ее. Полчаса мы провели вместе на сиденье у окна, пока Элен неодобрительно молчала у камина. Наконец мне разрешили взять Флору вниз на чай, но Элен сказала мне, когда я уходила:
– Следующее кормление Розы в шесть вечера, моя леди.
И тогда Флора, умница Флора, сказала мне:
– Я видела ягнят с папой.
С папой! Я отчаянно ухватилась за эту мысль.
– Элен, его светлость, наверно, полпятого придет на чай. Если он придет, то, конечно, захочет взглянуть на леди Розу, как и утром. Может быть, вы принесете ее вниз на время чая?
Элен нехотя согласилась. Слово Лео было законом. Я была почти уверена, что он не придет, но я и сказала ей «наверно». Даже если бы он пришел, то распек бы меня за то, что малышка внизу, но я была так расстроена, что решила рискнуть. Я снова села внизу, глядя на часы. Стрелки двигались так медленно, что, казалось, четыре часа не наступит никогда. Когда это все же случилось, я чувствовала себя так, будто прождала лишних полчаса. Я была так измучена, что с трудом заставляла себя шить.
Дверь открылась, это был Лео.
– Как ты себя чувствуешь, Эми? – спросил он на полпути. Подойдя ближе, он сказал: – Ты выглядишь... усталой.
Я не сдержалась.
– Это из-за того, что я бегаю вверх и вниз по лестницам, чтобы увидеть Розу, – начав, я уже не могла остановиться. – Я понимаю, что у нее режим, а Элен сердится, говорит, что я бужу ее – только Роза все равно хочет меня все время, нуждается во мне, я это знаю. Один раз я стояла за дверью и слышала, как она там плачет. Может быть, Элен права, говоря, что я не должна беспокоить Розу, может быть, Роза и не скучает по мне, но я, я по ней скучаю, мои руки тоскуют по ней... – я протянула ему свои руки, но он стоял неподвижно, и мой голос сорвался. – Поэтому я и бегаю по лестницам целый день.
Лео жестко и решительно сказал:
– Это нужно прекратить... сейчас же, – затем он повернулся и вышел. Я сжалась на диване, плача слезами отчаяния.
Несколько минут спустя дверь открылась снова. Это был Лео, он нес кроватку. Я смотрела на него, боясь надеяться, но за ним шла Элен с Розой на руках. Он поставил кроватку рядом с диваном.
– Клади сюда ребенка, Элен.
Элен чопорно склонилась над кроваткой, но мне было все равно, мои глаза не отрывались от Розы.
– Моя Роза, моя Роза, – позвала, я ее, и она откликнулась мне. Не успела Элен выйти из комнаты, как Роза уже была у меня на руках, у моей груди. Я не могла остановить слезы облегчения, бегущие по щекам, бормоча: – Ох, Роза, моя Роза, как же я по тебе скучала!
Когда первая радость воссоединения прошла, я вспомнила, кто принес Розу, и взглянула на стоящего передо мной мужчину.
– Спасибо тебе, спасибо, что ты ее принес. Можно, она останется со мной на время чая?
– Держи ее с собой столько, сколько тебе хочется.
– Все время? – я не поверила своим ушам.
– Все время. Каждый день.
– Но Элен говорит, что у нее режим...
– Ты ее мать, тебе решать, какой режим подходит твоей дочери.
– Но другие леди, у них есть и няни, и детские, – прошептала я, – а я теперь – леди Ворминстер.
– Да, теперь ты леди Ворминстер, – Лео запнулся и добавил, уже тверже, – поэтому в доме все должно быть поставлено так, как хочется тебе, а не так, как хочется прислуге.
Я молча сидела, глядя на него – все еще не могла поверить его словам.
– Временами тебе понадобится и детская, – продолжил Лео. – Например, ты не можешь держать ребенка при себе, когда обедаешь в столовой. Ну, и в других случаях, решай сама.
– Но с Флорой, ты говорил, что я должна... Его лицо изменилось, он отвернулся.
– Я... – Лео заикался на каждом слове. – Я... опыт... заставляет менять... взгляды. Теперь, надеюсь... я постараюсь понимать... чуть лучше... – договорив, он вышел.
Я была полна благодарности, когда в гостиной появилась и Флора. Я осмелилась послать мистера Тимса, чтобы тот предложил его светлости прийти в гостиную на чашку чая. Лео пришел. Едва он показался в дверях, как Флора подбежала, чтобы приветствовать его. Она взвизгнула от радости, когда он закружил ее в руках. Опустив ее на пол, Лео неуклюже пристроил свое огромное тело на красном позолоченном диване рядом с мраморным камином. Флора взобралась к нему на колени, чтобы поделиться новостями дня. Он слушал ее с серьезным видом, в нужных местах восклицая и задавая вопросы, так же, как дедушка когда-то разговаривал со мной. Я предложила добавить чая в чашку, Лео принес ее мне и наклонился над Розой.
– Ребенок... хорошо устроен?
– Да, я поставила ее кроватку у камина. В этой комнате немного зябко, особенно в мае. Кажется, здесь никогда не бывает тепло, – вздохнула я. – Она слишком велика.
Лео огляделся вокруг, словно увидел гостиную впервые.
– Пожалуй. А ты не очень велика, да?
– Пять футов три дюйма, – быстро ответила я. Он слегка улыбнулся.
– Тебе никогда не носить итонский фрак. Для этого нужно быть не ниже, чем пять футов четыре дюйма.
– По-моему, у тебя не было с этим забот.
– Да, не было, я соответствовал этому особому требованию – несмотря на свое сложение.
Я удивилась, что Лео, открыто упомянул свой горб. Взглянув на него, я увидела, что он пожалел о своих словах.
– В этой комнате я кажусь себе пигмеем, про которых мы читали в школьном учебнике, – поспешно сказала я, – только здесь все темно-красное вместо приятного зеленого цвета, который бывает в джунглях.
