Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
По пути из Дельф через Пелопоннес к туристическим местам древних Микен – купольным гробницам, циклопическим стенам и древнему легендарному театру в Эпидавре – мы свернули с шоссе на проселочные дороги. Нас швыряло из стороны в сторону, словно шмелей в цветах гортензии. Пелопоннес – край Геракла, здесь полно мест, которые связаны с его именем: Тиринф, где он родился[54]; Немея, где он убил льва, непробиваемую шкуру которого потом носил как плащ. Наша машина была единственной на узкой дороге с виноградниками по обеим сторонам. Приближаясь к перекрестку, мы надеялись на какой-нибудь знак в обоих смыслах, космическом (от богов, что мы приняли верное решение, свернув с шоссе) и мирском (указатель поворота, который выведет нас к Нафплиону). И вот показался огромный щит, указывающий путь к… древнему городу Клеоны? На каждом перекрестке был указатель на Клеоны. Мы приближались к Аркадии, легендарной пасторальной местности, и Гермес, покровитель путников, казалось, водил нас за нос.
Магия немного рассеялась в Нафплионе, где мы собирались остановиться на ночлег. Владелица небольшой гостиницы – полагаю, горячая поклонница Геры – отказалась предоставить мне комнату с красивым видом, потому что номер был двухместным, а я путешествовала одна. Но я решила не принимать это на свой счет. Ведь все крутятся как могут, пытаясь заработать себе на жизнь, и это всего лишь вопрос экономики: можно разместить одного человека в двухместном номере, но нельзя разместить пару в одноместном. Отказав мне в комнате с видом и сделав ставку на платежеспособную пару (которая не замедлила появиться), хозяйка выжала больше денег из экономики туризма. Все еще рассерженная, я вышла на улицы Нафплиона, в то время как мои друзья направились к морю; но я не могла дуться долго. Мое внимание привлекли диковинные деревья с пурпурными цветами, которых я никогда раньше не видела, – вероятно, жакаранды. Ветви были покрыты воронкообразными цветами, ими же была устлана дорожка, словно подготовленная к торжественной процессии.
Вечером, просматривая за ужином винную карту, мы заказали бутылку местного красного вина. Тогда мы произнесли его название как «немийское», но с тех пор я научилась говорить «немейское», осознавая, что вино сделано из тех самых лоз, мимо которых мы проезжали. Подобное происходило в Греции постоянно: реальный мир с его оборотистыми хозяйками гостиниц и вводящими в заблуждение дорожными знаками вдруг давал трещину, из которой выглядывала греческая мифология. Конечно, в реальном мире приходится платить аренду, но было бы безумием не замечать все те моменты, когда реальность вдруг пересекается с вечностью.
Вместо того чтобы удовлетворить мою страсть к путешествиям, эта поездка разожгла во мне аппетит ко всему греческому. Вернувшись домой, я была полна решимости снова отправиться в Элладу. Я продолжила изучать язык и читать классику. Я была решительно настроена прочитать Гомера в оригинале. Мне так хотелось, чтобы существовал какой-нибудь способ быть гречанкой или, по крайней мере, сойти за нее, просто напитавшись всем, что есть греческого: землей, морем, языком, литературой. Одиссей был для меня героем, мне, как и ему, хотелось, чтобы Афина была на моей стороне. Она как-никак покровительствовала образованию. Может, я могла бы стать гречанкой по духу?
По сравнению с другими жителями Олимпа, атрибуты Афины выделить сложнее всего. Если Одиссей – мастер перевоплощений, то Афина – маскировки. У Гомера она предстает в самых разных обликах: от ментора, старинного друга семьи, или не по годам развитой маленькой девочки, или высокой, статной женщины за воротами свинарни – до ласточки. Она носит эгиду своего отца – козлиную шкуру, обрамленную змеями и дополненную головой Медузы.
Хотя Афина ассоциируется с войной, она предпочитает дипломатию военным действиям, ум – силе, стратегию – прямой атаке, постоянную бдительность – анархии. Она способна и напугать, и вселить надежду. Она и нападающий, и защитник. Афина многого от нас ждет и проявляет в нас лучшее. Она, безусловно, друг Одиссею, а может, и всем нам – тем, кто пытается куда-то доплыть.
Глава 3. Живой или мертвый
Всем, кто сомневается в ценности изучения мертвого языка, следует настроиться на программу Scripps National Spelling Bee[55], которая транслируется в прямом эфире на кабельном канале ESPN словно событие олимпийского масштаба, с яркими комментариями лексикографов и интервью участников. Я думала, что неплохо знаю греческий, но эти элитные спортсмены от орфографии обычно произносят по буквам греческие слова, о существовании которых я даже не подозревала (не говоря уже о том, чтобы понимать их значение). Соревнование, прошедшее в 2018 году, пополнило мой запас слов греческого происхождения: эфира, парейдолия, протопорфирин, экхимоз, охроноз, гномоника (искусство создания солнечных часов), пропилеум (что-то вроде колоннады под открытым небом, церемониальный вход в Акрополь в Афинах). Парейдолия, как оказалось, означает умение человека видеть какой-то образ в самых неожиданных местах, например «лик Девы Марии на тосте с сыром», согласно словарю Уэбстера. Я заключила, что протопорфирин имеет отношение к яйцу (ὠον по-древнегречески) и багровому цвету (порфир, пурпурный камень). Может быть, это отсылка к какому-нибудь мифическому созданию, которое откладывает багровые яйца? Близко. Это пигмент, придающий коричневатый цвет скорлупе.
Победителем стал участник, знавший слово koinonia. Тут я и сама догадалась, потому что знала, что koine называется тот вариант греческого языка, на котором написана часть Библии. Koine означает «общий язык», как лингва франка. Таким образом, koinonia – это общий дух в группе верующих. Ведущий конкурса Жак Байи, сам бывший чемпион, предложил два альтернативных варианта произношения слова koinonia: с «ой» («койнония»), как в классическом греческом языке, или с «и» («кинония»), как в современном языке. Байи выиграл конкурс в 1980 году со словом elucubrate, что в переводе с латыни означает «сочинять при свете лампы» или «учиться до поздней ночи». Сейчас Жак Байи – профессор античной философии в Вермонтском университете.
Один мальчик перешел в следующий тур, произнеся по буквам слово «Мнемозина» – имя богини памяти, матери муз, которая подарила нам мнемонические способности. Мнемозина должна быть главной богиней этого конкурса. Дети, участвующие в соревновании, явно нередко учились до поздней ночи, тренируясь сочетать компоненты слов. В конкурсе было немало многосложных немецких слов (Bewusstseinslage[56]), а также импрессионистских французских (cendre[57]), которые вошли в английский язык. Этим заимствованиям присущи характерные черты их родных языков: немецкая тенденция к нагромождению корней, французская – к назализации. Как и Байи, каждый победитель орфографического конкурса Scripps National Spelling Bee может сделать карьеру, занимаясь словами.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
