− Других не будем выпускать? – уточнил один у второго.
Тот замотал головой:
− Даже и не думай, это смерти подобно. Пропажу нас двоих могут заметить не сразу, это даст нам время, а вот ежели сбежит все стадо…
− Понял, − ответил тот, кто спрашивал, и тут же скомандовал, − тогда бегом!
Не успела я опомниться, как эти двое рванул наутек через лес, вспахивая ногами сугробы и разгребая локтями попадавшиеся на пути пышные еловые лапы.
Наверное, не стоило их догонять, но меня толкнуло вслед любопытство, ведь за освобождение этой парочки мне было обещано вознаграждение. Даже если обещание окажется уловкой, гонка хотя бы поможет мне согреться.
Когда мои новые знакомые все же остановились, и, тяжело дыша, повалились в сугробы, мне удалось-таки получше их разглядеть. Было понятно, что оба они мужского пола, но определить возраст этих мужчин не представлялось возможным, им могло быть, как двадцать пять, так и сорок лет. В последний раз они видели горячую воду явно не в этом десятилетии, а их одежда в любую секунду могла рассыпаться в труху. Один из них имел рыжую, но слегка выцветшую от времени и неухоженности бороду, а на голове его красовалась такая же отвратительная на вид кроличья ушанка. Второй, обладатель черных волос и бороды, шапки не имел, однако был обут во вполне сносные валенки, в то время, как его товарищ носил на ногах всего лишь темные трухлявые обмотки.
Теперь, в более спокойной обстановке, я смогла спросить у них:
− Так кто вы такие?
− Я Максим – ответил рыжий. Неряха все еще тяжело дышал, и, судя по звукам из груди, со здоровьем у него были большие проблемы, − а тот – Серафим, − представил он друга. – С того года, как старик-император преставился, мы с Фимой бродяжничаем, на ярмарках побираемся. Добрые люди нам помогали иногда, кто рублем, кто сухарем. Вот так и жили, пока не словил нас князь Ползуцкий.
После того, как прозвучала эта фамилия, мужчины многозначительно посмотрели на меня, ожидая реакции.
− Какой-какой князь? – переспросила я, чтобы не молчать.
− Да ладно прикидываться, − вступил в разговор Серафим, − его в округе все знают, он, прежде чем стать князем, соленым огурцом был. Чудом под водку не ушел!
− Кем? – снова спросила я, но мой вопрос бродяги не услышали, потому что громко и с хрюканьем смеялись.
− Так вот, − продолжал Максим, − поймали нас, значит, и усадили в этот дом-бочку. Видела ведь наше жилище? – усмехнулся он. – Его построили давным-давно, да никто уже не помнит, для чего оно было нужно. А князю оно отчего-то приглянулось…
− Наверное, просто на бочонок похож, в котором его солили, − перебил Фима, и друзья снова прыснули.
Поведение этой парочки начало меня раздражать.
Отсмеявшись, Максим рассказывал дальше:
− В этой хибаре он содержит таких же, как мы, бродяжек, на улицах словленных. Потолка там нет, а дверь одна, и отпирается только снаружи, так что, не выбраться простому смертному. Если только по стенкам карабкаться, да не выходит никак, соскальзываешь.
− Так зачем он вас там держит?
− А затем, чтобы мы, божие странники, не по дорогам пылили и силы свои драгоценные тратили попусту, а занимались ремеслами. Этот князек самодельный представляет, что мы – его крепостные. Конечно, куда же без них помещику? Не солидно.
− У нас кто нарды выстругивает, − вступил Серафим, − кто четки делает, кто мочалки плетет, кто ножички красивые делает, а кто вообще – из хлеба статуйки. Люди-то обученные в свое время, сама понимаешь, где.
− А потом куда все эти ваши изделия идут?
− Кто ж знает, продают, наверное, наивным туристам, − ответил Максим. – Не нашего уже это ума дело. Приезжает по вечерам князь и отбирает все, что мы понаделали за день. А взамен нам еды выдает и папирос. Живи − не хочу.
Я непонимающе покачала головой.
− Почему же вы тогда решили убежать?
− Да привели нам недавно новенького, − стал рассказывать рыжий, − Гришкою назвался. А у этого Гришки уж больно язык трепливый, не умолкает, гад, ни днем, ни ночью. Вот и рассказал он нам как-то раз, якобы в здешних лесах есть одна вещь, которую о чем ни попроси – все выполнит.
− Звучит как в сказке, − с улыбкой заметила я, − «по щучьему веленью…»
− Мы тоже сначала только посмеялись. Но он так убедительно рассказывал, будто и впрямь знал. И даже точное место назвал, куда идти надо. В общем, заразил нас Гришка дурной мыслью в леса за этой вещью смотаться, да только не получалось никак из «кастрюли» вылезти. А потом нам с Фимкой повезло, мы аккурат возле двери оказались, когда ты пришла.
Максим закончил повествование, и все замолчали. Каждый думал о своем.
Во время этого разговора мы с моими спутниками продолжали двигаться по лесу, правда, теперь не в таком бешеном темпе, как раньше. Хвойный лес то густел, то расступался, то перемежался со стыдливо обнаженными лиственными деревьями. Над кронами беспокойно галдели сиплые галки.
− Слышь, Фимка, − после продолжительного молчания окликнул Максим товарища. − Когда на место придем, ты что загадаешь?
− Попрошу вернуть меня домой к мамке. Который год не перестаю жалеть, что из дома ушел тогда. Хорошо ведь там было, и сытно, и привольно. А ты?
− И я, наверное, того же пожелаю. Только добавлю еще знаешь что?
− Чего?
− Чтобы безбедно жилось потом до конца дней!
− Точно! – восхитился Серафим. – Вот ты бошковитый, что ни день, придумаешь что-нибудь такое разэдакое.
− Сам знаю, − удовлетворенно хмыкнул Максим.
Слушая их разговор, я думала, что по злой иронии судьбы желание, которое я хочу загадать, с точностью совпадает с их желаниями. Вернуться домой к маме – вот что мне сейчас необходимо, хотя я до сих пор не могу утверждать о наличии у меня и первой, и второго.
Не то чтобы я поверила в сказку об исполнении желаний, которую мне рассказали два оборванца, но других вариантов решения своей проблемы я пока что не видела. Тем более, я начала подозревать, что здесь не работают известные мне законы природы, а значит, может происходить все, что угодно. Кто знает, возможно, мое возвращение домой – это простейшая задача, для решения которой надо всего лишь три раза стукнуть каблучками?
Настал момент, когда я и мои провожатые оказались на опушке леса. Перед нами простиралось белесое поле. Синее солнце почти скрылось за тучами, и теперь над нами нависало выцветшее небо цвета застиранных джинсов. Раскачиваемые ветром, местами торчали редкие сухие травинки. Поле было пустынным, лишь вдалеке виднелось что-то темное, не то камни, не то сухие деревья. Максим и Серафим уверенным шагом двинулись вперед, и, идя за ними следом, я заметила, что, в отличие от леса, на этом поле совсем мало снега, как будто, падая, он обходил эту землю стороной. Да и хруст, раздававшийся теперь из-под ног, сильно отличался от звука притаптываемого снега или наста.
