Книга Охотничий Дом - Люси Фоли

Ужин накрыли в большой столовой Охотничьего Дома, примыкающей к гостиной и словно залитой светом сотен свечей. Персонал – кучка прыщавых подростков в клетчатых фартуках. У нас двое выбыли – Самира и Джайлс ужинают у себя в коттедже. Самира сказала, что слышала массу историй про то, как родители оставили ребенка на часок и закончилось все ужасно.

– Да, – терпеливо ответила я, – но не в такой же глуши. Господи, Прайя же не сможет никуда уйти, в шесть-то месяцев.

Но Самира ничего и слышать не захотела. Просто не верится, что это та же Самира, которая на одной вечеринке, когда нам было по двадцать, решилась перепрыгнуть на соседнюю крышу, до которой было не меньше ярда, – просто ради прикола. Она всегда была заводилой и тусовщицей из тех, кто обязательно добавит вечеру драйва. Если с Кейти мы просто давние подруги, то Самира гораздо больше похожа на меня, родственная душа. А сейчас я ее совершенно не узнаю. Вечно она носится с Прайей. Уверена, настоящая Самира еще существует. Надеюсь, это наш шанс наверстать упущенное, вспомнить, что мы сообщники. Но честное слово, некоторые люди, когда у них появляются дети, ведут себя так, как будто им сделали пересадку личности. Или лоботомию. Наверное, мне повезло, что я не могу забеременеть. По крайней мере, останусь сама собой.

Рядом сидит лесничий Даг, а с другой стороны тот, второй парень, Иэн. На обоих простой зеленый килт и спорран[11]. Ни один этому явно не рад. Как легко можно догадаться, на лесничем наряд смотрится лучше. Он определенно привлекателен. Помню, до Джулиена мне нравились такие мужчины. Молчаливый, задумчивый тип, мне всегда хочется таких разговорить, пробудить интерес.

Глядя ему в глаза, я спросила:

– Вы всегда были егерем?

Он нахмурился.

– Нет.

– А чем вы занимались раньше?

– Служил во флоте.

Представила его с короткой стрижкой и в форме. Заманчивая картинка. Выглядел он тщательно вымытым, хотя вряд ли хоть раз причесывался за последние лет пять. Я не зря потрудилась: на мне шелковая блузка – одна пуговица, пожалуй, расстегнута ниже, чем подобает, – и новые джинсы.

– Вам приходилось убивать? – Я подалась вперед, подперла рукой подбородок.

– Да.

Он произнес это без всякого выражения, не выказав и намека на какое-либо чувство. По телу у меня пробежал легкий озноб от волнения… или желания?

Джулиен сидел прямо напротив меня, ему все прекрасно было видно. Ревность как ничто другое помогает оживить отношения – особенно наши. Будь то знакомый официант в ресторане или парень на соседнем шезлонге, который, по мнению Джулиена, на меня пялился (и он наверняка прав), неважно. «Ты бы хотела, чтобы он сделал с тобой это? – позднее страстно шептал он мне в ухо. – Или это?»

Если честно, последнее время секс стал средством достижения определенной цели, а не удовольствием. Я купила эту штуку, про которую мне рассказала Самира, для определения самых фертильных дней. Стала предпочитать некоторые более эффективные позы. Я столько раз объясняла это Джулиену, но он вроде бы так и не понял. По-моему, недавно он просто перестал пытаться. Так что, да, добавить остроты нам бы не помешало.

Я снова развернулась к Дагу, но боковым зрением продолжила следить за Джулиеном. Он разговаривал с исландкой, и я легонько коснулась руки Дага, просто шутки ради. Кажется, последние пара бокалов были лишними. Ощутила, как вздрогнули его пальцы.

– Простите, – голос невинный, – вы не могли бы передать мне сок?

По-моему, сработало. Джулиен был явно взбешен чем-то. Со стороны казалось, будто он чудно проводит время, – всегда важно показать миру правильное лицо, – но я слишком хорошо его знаю. Это особое напряжение шеи, эти стиснутые губы.

Я посмотрела на бедняжку Кейти, сидевшую на другом конце стола, рядом с ней – исландец со странными глазами, который, похоже, на нее запал. Просто кошмар, что эта парочка здесь. Мы что, и сауну будем делить с ними? Учитывая состояние его одежды, потом придется себя дезинфицировать.

Исландец подался к Кейти с таким выражением на лице, будто за всю жизнь не видел никого прекрасней. Да уж, судя по его подружке, вкус у парня нетрадиционный.

Хотя… в Кейти что-то определенно изменилось. Начать хотя бы с новой стрижки. Обычно подруга ходит с прической а-ля миссис Вильямс, это наша старая школьная училка по физкультуре. С ее-то зарплатой юриста Кейти могла бы выглядеть и получше. Сколько лет я твердила, чтобы сходила к Дэниелу Гелвину (сама делаю там мелирование каждые шесть недель), и теперь даже не знаю, почему так раздражена тем, что она меня наконец послушалась. Наверное, потому, что не поблагодарила, а я ведь этого заслужила. А может, потому, что я представляла, как мы пойдем туда вместе. Как-нибудь утром соберемся и вдвоем отправимся в парикмахерскую.

Я еще помню девчонку, которой она была, – плоская грудь, когда у других уже вовсю выпирало, жидкие волосы, ноги иксом, бордовая школьная форма подчеркивает сероватый цвет лица.

Я всегда любила объекты для проработки.

И посмотрите на нее теперь. Трудно судить объективно, я ведь знаю ее так давно, что мы почти сестры, но мне понятно, почему некоторые мужчины могут находить ее привлекательной. Да, она никогда не будет хорошенькой, но Кейти научилась подавать себя в самом выгодном свете. Эта новая стрижка. Зубы выровнены и отбелены. Одежда прекрасно подобрана и отлично подчеркивает ее худощавую фигуру (я бы такую блузку себе не могла позволить, буфера сразу полкой встанут и буду выглядеть коровой). Когда ее приняли на работу в юридическую фирму, она сделала себе в подарок операцию по исправлению лопоухости. Она выглядит почти… шикарно. Ее можно было бы принять за француженку – то, как она выгодно подает свои неправильные черты. Как там французы таких называют? Jolie laide, хорошенькая дурнушка.