Ознакомительная версия. Доступно 41 страниц из 205
Надеюсь, что специалисты по социальной истории сочтут книгу полезным вкладом не только в старую дискуссию о классах, но и в более модные дискуссии о структуре семьи и отношениях между полами в среде богатой элиты: хотя партнерами банкирского Дома Ротшильдов могли быть исключительно мужчины, я старался не забывать об их матерях, женах и дочерях, чьи способности, как справедливо указала Мириам Ротшильд, не уступали, а зачастую и превосходили способности Ротшильдов-мужчин.
Специалисты по еврейской истории, возможно, заподозрят, что перед ними очередная книга о семье, которую довольно часто рисовали черными красками; смею надеяться, что, будучи атеистом из семьи кальвинистов, я не слишком неверно истолковал все более сложные отношения между «исключительной семьей» и их «единоверцами». Не думаю, что переоценил важность той роли, какую Ротшильды сыграли в современной истории евреев. Хотя это не моя сильная сторона, я надеюсь удовлетворить историков культуры, уделив должное внимание современным аллюзиям на Ротшильдов в «высокой» и «низкой» литературе, а также постарался не забыть о роли членов семьи как коллекционеров произведений искусства и покровителей многих выдающихся архитекторов, писателей и композиторов XIX в. Книга также может пригодиться специалистам по политической истории, особенно тем, кто интересуется Францией, Великобританией и Германией. Сознаю, что мог неверно истолковать некоторые самые неясные аллюзии на мир высокой политики во Франции XIX в. в письмах Джеймса и его племянников; но я прошу специалистов по французской истории поправить меня, проведя собственное исследование соответствующей переписки. Может быть, по здравом размышлении, книга больше всего понравится тем немодным ученым, которые по-прежнему интересуются историей дипломатии. Они найдут в книге довольно много материалов (больше, чем я первоначально собирался написать), посвященных бельгийскому нейтралитету, Шлезвиг-Гольштейну, «восточному вопросу» и причинам различных войн, которые велись (или которые удалось предотвратить) в период между сражениями при Ватерлоо и на Марне. Необходимо помнить, что именно дипломатию Ротшильды считали самым важным делом после финансов или, точнее, неотделимым от них.
Всем этим различным слоям читателей приношу свои извинения за многочисленные опущения: из-за того, что книга должна была быть написана за три года (процесс занял почти пять лет), остались письма, которые я не прочел, книги, которые я просто пролистал, архивы, которые я не посетил. Решая, что взять, а что опустить, я отдавал первенство документам до сих пор неизвестным или известным только отчасти. Если какой-либо архив уже был хорошо «просеян» предыдущим историком, я предпочитал не идти по следу, чтобы не рисковать увековечивать ошибки. Таким образом, мой труд следует считать чем-то вроде программы исследований: особенно требует дальнейшего изучения лондонский архив. Очень надеюсь, что вскоре в свет выйдут многочисленные монографии, в которых будут исправлены мои грубые мазки и, несомненно, появится больше подробностей.
То, что книга может хотя бы претендовать на широту охвата, само по себе должно утешать читателя, не принадлежащего к ученым кругам; надеюсь, что такие читатели простят мне абзацы, которые выдают профессию автора, точно так же, как читатели-банкиры или читатели-евреи простят мне неизбежные ошибки и фальшивые ноты. Если моя книга как-то помогает воссоздать экономическую, социальную, культурную, политическую историю и историю дипломатии и в процессе сделает понятнее и мир XIX в., и «исключительную семью», значит, автор прошел весь путь от пункта А, где он начал, до пункта Б, где он надеялся закончить.
Часть первая
Отец и сыновья
Глава 1
«Наш благословенный отец»: истоки
Да, мой дорогой, все сводится к следующему: чтобы что-то сделать, ты должен кем-то быть. Мы считаем Данте великим, но за его спиной была многовековая цивилизация; Дом Ротшильдов богат, но для достижения такого богатства понадобилось не одно поколение. Все подобные вещи лежат глубже, чем думаешь.
Гете, октябрь 1828 г. Путешественник, попавший во Франкфурт XVIII в. и проходивший по главному мосту Заксенхойзер, ведущему к воротам Фартор, едва ли мог пропустить «Юдензау» — «Еврейскую свинью» (см. ил. 1.1). Непристойная фреска на стене изображала группу евреев, поклоняющихся разъяренной свинье. Пока один из них сосет ее сосцы, второй (в одежде раввина) задирает ей хвост, чтобы третий (также раввин) пил ее экскременты. На происходящее одобрительно взирал «еврейский дьявол». Подняв голову, путешественник увидел бы и вторую, еще более отвратительную, фреску: мертвый младенец, чье растянутое тело истыкано ножами, а под ним девять кинжалов. «В Великий четверг в год 1475, — гласила надпись, — младенец Симеон, двух лет от роду, был убит евреями». Скорее всего, речь идет о деле Симона Трентского, который предположительно стал жертвой «ритуального убийства», вымышленного ритуала, по которому евреи убивали христианских младенцев, чтобы замешать их кровь в мацу.
Такое наглядное выражение антиеврейских настроений ни в коем случае не было уникальным: изображения евреев, которые поклоняются свинье, можно встретить на многочисленных гравюрах и в печатных листах начиная с XIV в., а миф о ритуальном убийстве получил хождение в Германии в XV в. Однако франкфуртские фрески были примечательны — по крайней мере, в глазах самого прославленного сына города, Иоганна Вольфганга фон Гете — тем, что они стали «не плодом личной враждебности, но воздвигнуты как публичный монумент». «Юдензау» и убитый ребенок были официально одобренными символами давней традиционной враждебности к врагу в пределах вольного имперского города[6].
Первые упоминания о еврейской общине во Франкфурте датируются серединой XII в., когда община насчитывала от 100 до 200 человек. Ее история отмечена периодическими преследованиями со стороны нееврейского населения. В 1241 г. более ¾ франкфуртских евреев были убиты в так называемой «битве евреев» («юдепшлахт»). В последующие десятилетия община восстановилась, но всего сто лет спустя, в 1349 г., произошел второй погром. В обоих случаях сыграл роль распространенный в народе милленарианизм: зачинщики первой «битвы» боялись, что евреи заключили союз с монгольской ордой; во втором случае страхи разжигали члены ордена флагеллантов, или «бичующихся», которые уверяли, что евреи навлекут на город чуму.
Впрочем, имелись и вполне земные причины, по которым и император Священной Римской империи, который в 1236 г. провозгласил евреев «слугами нашими и слугами нашей казны» (servi nostri et servi camerae nostri), и муниципальные власти поощряли евреев, которые желали поселиться в городе. Евреи были источником налоговых поступлений и кредита (в законах, запрещающих ростовщичество, для них было сделано исключение). «Защита» и ограниченные привилегии предлагались им в обмен на звонкую монету. Однако защита и ограничения шли рука об руку. В 1458 г., по приказу императора Фридриха III, евреев ограничили пределами гетто (от итальянского слова «боргетто», или пригород). Они должны были селиться на одной узкой улице на северо-восточном краю города, ограниченной с двух сторон воротами. 110 жившим в городе евреям это заключение на улице, получившей название Юденгассе (Еврейский переулок), казалось «новым Египтом». С другой стороны, из-за постоянных нападок местных жителей гетто становилось своего рода убежищем. Обвинения в ритуальном убийстве в 1504 г. и попытка объявить евреев еретиками пять лет спустя продемонстрировали членам общины их беззащитность. То же произошло в 1537 г., когда большинство жителей Франкфурта перешло в лютеранство, — враждебность Лютера по отношению к евреям общеизвестна. Юденгассе оказывалась своего рода убежищем в опасном мире. С 1542 по 1610 г. ее население выросло с примерно 400 до 1380 человек (параллельно во Франкфурт из Нидерландов мигрировали гугеноты). Экономическое и социальное недовольство, совпавшее с этими притоками населения — или вызванное ими, — вылилось в еще одну вспышку насилия местных жителей против еврейской общины, так называемые «бунты Феттмильха», названные в честь их предводителя — лавочника Винсенца Феттмильха. Впрочем, многочисленные грабежи на Юденгассе в тот раз не сопровождались массовыми убийствами (евреев выгнали из города), а после короткого периода народного правления мятеж подавили имперские войска. Феттмильха и других предводителей бунта повесили, и евреи вернулись назад в гетто, убедившись, что по-прежнему находятся под защитой императора.
Ознакомительная версия. Доступно 41 страниц из 205
