По сообщению миссионера Джили и по тому, что я слышал из уст отца Сеа, это наиболее распространенный способ. Я не думаю, чтобы в Гвиане, даже на равнинах Касикьяре и Эссекибо, можно было обнаружить tumulus. Могильники попадаются в саваннах Баринаса, а также в Канаде к западу от Аллеганских гор.
Представляется весьма примечательным, что у индейцев с Ориноко, несмотря на изобилие леса в этой местности, так же, как у древних скифов, не существует обычая сжигать трупы. Они устраивают погребальные костры лишь после сражения, когда мертвецов очень много. Так, в 1748 году индейцы парека сожгли тела не только своих врагов таманаков, но и соплеменников, погибших на поле битвы.
Индейцы Южной Америки, подобно всем племенам, живущим в естественном состоянии, очень привязаны к местам, где покоятся останки их предков. Это чувство, так трогательно описанное великим писателем в одном эпизоде из «Аталы», во всей первобытной непосредственности сохранилось у китайцев, у которых на всем лежит печать искусства или, пожалуй, самой древней в мире цивилизации; меняя местожительство, они всегда уносят с собой останки своих предков.
На берегах больших рек вы видите стоящие гробы; вместе с принадлежащей семье мебелью их должны отвезти в лодке в далекую провинцию. Обычая забирать с собой кости умерших, некогда еще более распространенного среди дикарей Северной Америки, гвианские племена не придерживаются. Впрочем, они и не кочевники, как те племена, что существуют исключительно охотой.
В миссии Атурес мы пробыли лишь столько времени, сколько было необходимо для того, чтобы провести лодку через большой порог. Дно нашего суденышка стало очень тонким, и приходилось соблюдать особую осторожность из опасения, как бы оно не расщепилось.
Мы попрощались с миссионером Бернардо Сеа, который остался в Атурес; два месяца он был нашим спутником и делил с нами все мучения. Бедный монах постоянно страдал приступами трехдневной лихорадки, но они стали для него привычным злом, и он обращал на них очень мало внимания.
Во время нашего второго посещения Атурес там свирепствовали другие лихорадки, более злокачественного характера. Большинство индейцев не вылезало из своих гамаков; и чтобы раздобыть немного хлеба из маниоковой муки (самая необходимая здешняя пища), пришлось послать за ним к индейцам независимого племени, жившего по соседству с пираоа. Эти злокачественные лихорадки, по моему мнению, не всегда заразительные, пока что нас щадили.
Мы рискнули пройти в пироге последнюю часть Raudal Атурес. Несколько раз мы высаживались на скалы, которые, подобно узким плотинам, соединяют между собой острова. Вода то мчится через эти плотины, то с глухим шумом низвергается внутрь. Значительный участок русла Ориноко был совсем сухой, так как река проложила себе путь по подземным каналам.
В этих пустынных местах гнездится каменный петушок с золотистым оперением (Pipra rupicola) – одна из красивейших тропических птиц. Мы остановились на Raudalito Канукари, образованном нагромождением огромных глыб гранита. Глыбы, большая часть которых представляет собой сфероиды диаметром в 5–6 футов, навалены так, что образуют обширные пещеры.
Мы проникли в одну из них, чтобы собрать нитчатки, устилающие трещины и сырые каменные стены. Здесь нашему взору предстало самое необыкновенное зрелище из всех, виденных нами на берегах Ориноко. Река катила свои воды над нашими головами, напоминая океан, разбивающийся о рифы; но у входа в пещеру, стоя под широким мчащимся потоком, образующим свод над скалистой плотиной, мы оставались сухими.
В других, более глубоких, но не столь обширных, пещерах в горной породе были отверстия, образовавшиеся в результате длительного просачивания воды. Мы видели, как водяные столбы шириной в 8–9 дюймов низвергались со свода и уходили в трещины, которые, по всей вероятности, соединяются между собой на большом расстоянии.
Водопады большинства рек Европы, низвергающиеся только одним уступом или несколькими расположенными близко друг от друга уступами, не могут создавать столь разнообразных ландшафтов. Такое разнообразие свойственно порогам с рядом мелких падунов, тянущимся на несколько миль, рекам, прокладывающим себе путь сквозь скалистые плотины и нагромождения каменных глыб.
Мы любовались этим необыкновенным зрелищем дольше, чем нам хотелось. Наша лодка должна была пройти вдоль восточного берега узкого острова и, сделав длинный обход, забрать нас. Мы провели полтора часа в тщетных ожиданиях. Приближалась ночь, а с ней ужасная гроза. Дождь лил как из ведра.
Мы уже начали бояться, что наша хрупкая лодка разбилась о скалы и что индейцы со своим обычным равнодушием к постигшим других бедам вернулись в миссию. Нас было всего трое; сильно промокшие и обеспокоенные судьбой нашей пироги, мы страшились мысли провести без сна длинную тропическую ночь среди рева Raudales.
Бонплан решил было оставить меня с доном Николасом Сотто на острове, а самому переплыть рукава реки, разделяющие гранитные плотины. Он надеялся добраться до леса и отправиться за помощью в Атурес к отцу Сеа. Мы с трудом отговорили его от столь рискованного предприятия. Он совершенно не знал лабиринта маленьких проток, на которые разветвляется Ориноко.
В большинстве из них были стремительные водовороты, а происходившее перед нашим взором в то самое время, когда мы обсуждали наше положение, достаточно убедительно показывало, что индейцы сказали нам неправду об отсутствии крокодилов на порогах. Маленьких обезьян, которых мы везли с собой несколько месяцев, мы оставили на выступе нашего острова.
Вымокшие под грозовым дождем и чувствительные к малейшему понижению температуры, хрупкие животные испускали жалобные крики. Их присутствие привлекло двух крокодилов; судя по размеру и свинцовому цвету, они были старые. Неожиданное появление крокодилов заставило нас подумать об опасности, какой мы подвергались, купаясь посреди Raudal во время нашего первого посещения миссии Атурес.
После долгих ожиданий к исходу дня прибыли, наконец, индейцы. Участок порога, по которому они хотели спуститься, чтобы обогнуть остров, оказался непроходимым из-за низкого уровня воды. Кормчий долго разыскивал в лабиринте скал и островков более доступную протоку. К счастью, пирога не получила повреждений, и меньше чем за полчаса наши приборы, продовольствие и животные были погружены.
Мы плыли часть ночи, чтобы снова разбить лагерь на острове Панумана, и с удовольствием узнавали места, где собирали гербарий, когда поднимались по Ориноко. Мы еще раз исследовали на песчаном берегу Гуачако небольшую формацию песчаника, лежащую непосредственно на граните.
Это такое же залегание песчаника, какое мой несчастный соотечественник Буркхардт обнаружил поверх сиенского гранита на границе Нубии. Мы миновали без остановки новую миссию Сан-Борха, а несколькими днями позже, к великому нашему сожалению, узнали, что индейцы гуаибо, жившие маленькой колонией, убежали al monte, вообразив, будто мы их похитим и продадим как пойтос, то есть рабов.
Пройдя пороги Табахе и Raudal Каривен близ устья большой реки Мета, мы благополучно прибыли в Каричану. Миссионер[291] принял нас с тем простодушным гостеприимством, какое он оказал нам во время нашего первого посещения. Небо мало благоприятствовало астрономическим наблюдениям; мы снова произвели их на обоих больших порогах, но на всем расстоянии оттуда до устья Апуре от наблюдений пришлось отказаться.
