вёдра с водой? – спросил я.
У шестерых, но не полные. Я попросил их держаться за мной. Мы могли использовать то, что имели, а уж потом сделать всё, что могли.
2
Мы поднялись ещё на один лестничный пролёт и Эммит, запыхавшийся к тому времени, передал Фрида Йоте. Фрид сказал:
– Оставьте меня. Я мёртвый груз.
– Побереги дыхание, чтобы остудить варево, – проворчал Йо. То ли речь шла про кашу, как в сказке про Златовласку и трёх медведей; то ли про суп.
Коридор теперь поднимался более круто, как тот, что вёл на поле. Я надеялся, что мы скоро дойдём до конца, потому что запас топлива в фонаре почти иссяк, и свет тускнел. Затем, справа от нас, я услышал скрежет за кафельной стеной. Довольно близко. Я вспомнил свой обречённый забег к внешним воротам, когда петлял между надгробий, и волосы у меня на шее встали дыбом.
– Что это? – спросил Куилли. – Звучит, как…
Он не закончил, но мы все знали, как это звучит: как пальцы. Пальцы в земле, тянущиеся на шум в коридоре.
– Я не знаю, что это, – сказал я. Что, если подумать, было ложью.
Эрис сказала:
– Когда его сознание не спокойно – я имею в виду Элдена, – мёртвые становятся беспокойными. Так я слышала. Это могут быть всего лишь сказки, которыми пугают детей. Даже, если это правда, я не… не думаю, что они смогут пробраться сюда.
Я не был так уверен. Я-то видел торчащие из земли руки мертвецов, выползающих на свет божий, и слышал скрип ржавых петель, будто какое-то нечто выходит из склепов и гробниц. И не оно одно.
– Всего лишь крысы. – Это был Мизел. Он старался придать голосу уверенности. – Может быть, полёвки. Или хорьки. Всё остальное – лишь сказки для детей. Как она и сказала.
По правде говоря, я не думал, что мертвецы смогут пробиться сквозь кафельную стену, разделяющую нас, но был рад, когда скрежет остался позади. Если это было кладбище, у меня появилось приблизительное представление о том, где мы находимся, и если я был прав, мы и правда недалеко от ворот.
Когда мы дошли до очередного пролёта, крутого и длинного, фонарь начал гаснуть.
– Бросьте меня, бросьте, – застонал Фрид. – Я готов.
– Заткнись или я заткну тебя собссноручно, – пропыхтел Йо, и начал подниматься по лестнице с Фридом на руках. Я и остальные последовали за ним. Наверху была маленькая комната со скамейками вдоль стен и с дверью. Дверь оказалась заперта, и в этот раз не изнутри. Так было бы слишком просто. Вместо ручки торчал ржавый рычаг. Эммит схватился за него, повернул и потянул изо всех сил. Рычаг оторвался.
– Блядь! – Он бросил его и посмотрел на свою кровоточащую руку. – Йо, поди сюда! Встань рядом и ударь её!
Йо передал дока Фрида Кэммиту и Куилли, затем встал рядом с Эммитом плечом к плечу. Пламя внутри фонаря вспыхнуло, как последний вздох умирающего. На секунду я увидел наши тени на белой плитке, а затем мы погрузились в темноту. Джайя издала стон.
– Вместе со мной! – зарычал Эммит. – На счёт три бей, мать его, так сильно, как ты бил когда-либо в своей жизни! Раз… два… ТРИ!
На мгновение забрезжил свет, когда дверь задрожала в проёме, затем мы снова оказались в темноте.
– О, ты можешь бить сильнее, ты грёбаный… – Салага? Ссыкун? Я услышал и то и другое одновременно. – На счёт три! – Раз… два… ТРИ!
Засовы на двери, видимо, были крепкими, потому что они выдержали. Но поддались петли, и дверь выпала из проёма. Йота и Эммит залетели в проход. Йота упал на колени и Эммит рывком поднял его на ноги. Мы прошли за ними.
– Слава всевышним богам! – воскликнул Ока. Его голос разлетелся эхом в пустом пространстве: ава-ава и огам-огам. Секунду спустя нас окутало облако кожистых крыльев.
3
Эрис и Джайя завизжали хором. Они были не единственными, кто закричал; думаю, большинство из нас завопили в ужасе. Уж я точно. Я выронил фонарь, чтобы прикрыть голову, и услышал, как он разбился о каменный пол.
– Мыши, – прохрипел Фрид. – Просто летучие мыши. Они гнездятся… – Он начал кашлять и не смог договорить, но указал вверх, в глубокую темноту.
Эммит услышал его и проревел: «Летучие мыши! Они не причинят вреда! Стойте на месте и отгоните их прочь!»
Мы размахивали руками, я надеялся, что это не мыши-вампиры, огромные, как в туннеле между Иллинойсом и Эмписом. Я мог мельком видеть их, когда они пикировали и поворачивали обратно, потому что слабый свет – думаю, лунный, подёрнутый облаками – просачивался сквозь ряд маленьких окон, расположенных на высоте. Я видел большинство остальных, все они бешено размахивали руками. Кэммит и Куилли держали Фрида, поэтому не могли махать, но док сам кое-как размахивал руками и при этом сильно кашлял.
Мыши устремились прочь, обратно под высокий потолок огромного помещения, в котором мы оказались. Судя по всему, это был гараж трамвайного парка. Там ровными рядами стояло не меньше двадцати трамваев. На их тупых носах были обозначены пункты назначения: ПРИМОРЬЕ, ДЕСК, УЛЛУМ, СЕВЕРНЫЙ ТАЙВО, ЮЖНЫЙ ТАЙВО, ЗЕЛЁНЫЕ ОСТРОВА. Рогатины на их крышах, предназначенные для подачи электричества от воздушной линии проводов (большая часть которых теперь лежала на улицах) торчали безвольно и уныло. На боковых сторонах тех вагонов, что я мог видеть, золотыми хлопьями были написаны слова, явно вышедшие из моды в Эмписе наших дней: ДРУЖБА, МИР, ДОБРОТА и ЛЮБОВЬ.
– Как нам выбраться отсюда? – спросил Стукс.
Эрис сказала:
– Разве ты не умеешь читать?
– Думаю, не хуже любого пахаря, – сердито ответил Стукс. Конечно, я бы тоже сердился, если бы мне приходилось затыкать щёку, чтобы через неё не вываливалась еда.
– Тогда прочитай это, – сказала Эрис, указывая на высокую центральную арку в дальнем конце гаража.
Там было написано: ВЫХОД.
Мы прошли через арку, тринадцать потенциальных беглецов, следующих за своим бестолковым принцем. И оказались в помещении, почти таком же большом, как гараж, где с одной стороны находился ряд кабинок, похожих на билетные кассы, а с другой – небольшие арки с указанными на них пунктами назначения. Стёкла в окошках касс были выбиты, гигантская бабочка в центре разбита на куски, а фреска с монархами
