понимаю, граф, может и не самая завидная партия для княжны, да и замашки у него рыцарские, но веселье есть веселье и портить я его никому не позволю! Тем более, граф такой герой сегодня!
Король снова и неожиданно завелся.
— Если кого замечу в подобном!.. — Грозно обернулся он ко всем.
Он не договорил, но красноречиво потряс смертоносным посохом. Может, он и дам бил им, как куропаток? Во всяком случае, угроза возымела действие, обойдя столы вместе с Фомой, Иезибальд не нашел больше притворщиц.
Зато Фома обнаружил своего утреннего противника, вернее, наткнулся на его полный ненависти взгляд. Незнакомец был в том же темно-красном камзоле и сидел подле княжны Малокаросской, той, что опустила голову. А, вот в чем дело, догадался Фома, и приветливо помахал своему «покушанту» рукой: как бубенчики?..
Княжна удивленно перевела взгляд с Фомы на своего соседа. Тот пожал плечами и презрительная улыбка тронула его губы. Но по взгляду, которым он полоснул Фому, было видно, что он не оставил своего намерения.
— Ну?! — грозно поинтересовался король. — Что же ты? Или наши дамы тебе не нравятся?.. Ха, других нет!
Фома только развел руками — такой выбор! Король довольно хохотнул.
— Давай, давай! — поторопил он все-таки. — Жрать уже снова хочется! Посмотри, какие у них у всех глаза голодные!
— Ваше величество! — сказал Фома. — Но я должен быть уверен, что мой выбор не будет отвергнут!
— Никто не сможет тебе отказать, Томас! Даю тебе слово!..
Король ударил посохом, и все кругом задрожало. «Изверг!» — подумал Фома весело.
— Кого выберешь, та и будет твоей женой, если она, конечно, не замужем! — хохотал король. — Хотя!.. — вдруг возвысил он голос, и все поняли, что для него и это не является препятствием.
Чудесные плоды дремучего абсолютизма. Когда царь — и бог!
30. Вызов
Фома в раздумье стоял напротив княжны и незнакомца, которые в бешенстве раздували ноздри. Оба. В унисон это смотрелось забавно.
— Княжна Малокаросская! — шутовски ахнул Иезибальд, видно было, что ему все это нравится.
— Вот это да! Какая утонченная месть?! А, маркиз? — спросил он у соседа княжны. — Не ожидал, не ожидал!.. Ну что ж!..
Он уже готов был ударить посохом об пол, заключая сделку.
— Постойте, ваше величество! — сказал Фома. — Мне нужна мать, а не тигрица. Я не хочу быть зарезанным в первую ночь!..
Он подмигнул маркизу.
— Испугался! Бывший странствующий рыцарь испугался нашей княжны! — захохотал король под общий хор.
— Ну, тогда выбирай поскорее, пока я не передумал! — предупредил он.
Лицо его поразительно быстро меняло выражения, это был либо великий актер, либо абсолютно не владеющий своими эмоциями параноик.
— Мне уже начинает это надоедать, Томас!
— Ваше величество!.. — Фома остановился напротив Мэи. — Позвольте мне назвать женой эту даму!
Король был явно разочарован.
— Эту? — протянул он.
— Да, — невинно подтвердил Фома. — Уверен, она составит счастье моей жизни и подарит достойных подданных вашему величеству.
В зале снова стало тихо. Тенор скомкал конец песни, дал петуха и пристыжено замолк, покашливая в оправдание и трогая озабоченно горло. Похоже, все знали монашку и ее историю и недоумевали над выбором Фомы — совсем девчонка, ни кола, ни двора, ни имения, так еще и из запрещенного ордена!..
Раздался резкий звук отодвигаемого стула. Скарт… Мощная грудь его вздымалась.
— Ваше величество! — рыкнул он. — Я протестую!
— Почему? — спросил король, хотя явно знал, почему протестует Скарт, просто выигрывал время для каких-то своих подсчетов.
— Потому что по законам своего ордена она не имеет права выходить замуж! — сказал Скарт.
Король посмотрел на Фому. Что скажешь, говорил весь его вид. Фома лихорадочно соображал.
— Какого ордена? — спросил он.
— Ты знаешь, — нехотя проговорил Скарт.
— Разгромленный орден, враг короны?..
Фома посмотрел на короля. Тот пока не собирался говорить своего последнего слова и с любопытством внимал словесной перепалке двух «звезд», которых ему напророчил Фарон.
— Разве могут законы разгромленного ордена быть указкой для короля? — спросил Фома у Скарта, но обращаясь к королю.
В зале раздались одобрительные возгласы, похоже, Скарт не пользовался здесь большой популярностью. Он бешено блеснул глазами.
— Она находится под дознанием! — почти выкрикнул он.
Сразу несколько человек встали из-за стола. Среди них были Блейк со своими сотрапезниками, вероятно, офицерами, княжна и ее маркиз, но тот — больше глядя на нее, и еще кто-то, кого Фома вообще не знал, но был искренне благодарен. Люди рисковали…
— Скарт, вы хорошо подумали о том, что вы нам сказали? — тихим голосом в полной тишине спросил Меркин.
Внешне он был абсолютно спокоен, но рука, мнущая салфетку, говорила, чего это ему стоило. «Браво, советник!» — мысленно аплодировал ему Фома. А тот продолжал:
— С нами за столом сидит человек под дознанием! И вы допускаете, Скарт, что все мы и его величество прежде всего, сидим за одним столом с потенциальным преступником?
События начинали разворачиваться совсем по другому сценарию. Фома не знал, к чему все это приведет, по лицу короля ничего нельзя было угадать.
— Это неслыханно! Это оскорбление его величества! — раздался чей-то голос.
— Вы забываетесь, Скарт!.. Ваше величество, я прошу оградить меня и всех присутствующих от подобного рода опытов тайной канцелярии! — закончил свою речь Меркин под гул, который можно было принять как одобрение и как осуждение, в зависимости от того, как поведет себя король.
А как поведет себя король никто, естественно, не знал. Поэтому поведение советника можно было считать подвигом. Он начинал делать авансы.
— Стоп, Меркин! — грохнул Иезибальд посохом. — Стоп, не спеши!.. Скарт, верно, оговорился?
