Прямо перед ним была купа деревьев, и Бобби не сомневался,что это та самая, куда Кэрол увела его, когда он заплакал. Она увела его, чтобыникто не видел, как он ревет, точно маленький. Никто, кроме нее. И она обнималаего, пока он не выплакался? Уверен он не был, но ему казалось, что да. Яснее онпомнил, как потом трое сентгабцев чуть не избили их. Им на выручку пришлаподруга матери Кэрол. Он не помнил ее имени, но она появилась в самый последниймомент.., как военные моряки явились как раз вовремя, чтобы выручить Ральфа вфинале “Повелителя мух”.
Рионда, вот как ее звали. Она пригрозила им, что скажетсвященнику, а он скажет их родителям.
Но Рионды не оказалось рядом, когда эти трое снова поймалиКэрол. Сгорела бы Кэрол в Лос-Анджелесе, если бы Гарри Дулин и его дружки нетронули ее? Конечно, точного ответа не было, но Бобби считал, что нет, несгорела бы, И даже теперь его руки сжались в кулаки, когда он подумал: “Но яразделался с тобой, Гарри, верно? И еще как!"
Но тогда было уже поздно. Тогда все уже изменилось.
Он потянул молнию сумки, порылся внутри и достал транзистор.Никакого сравнения с магнитолой, которая только что прошествовала мимо него внаправлении склада спортинвентаря, но ему годился и этот. Его было достаточнопросто включить: он уже был настроен на WKND, Приюта Стариканов ЮжногоКоннектикута. Трои Шонделл пел “В последний раз”. Бобби это устраивало.
— Салл, — сказал он, вглядываясь в купу деревьев, — ты былклевый сукин сын.
Позади него какая-то женщина сказала очень чопорно:
— Если будешь ругаться, я с тобой не пойду. Бобби обернулсятак стремительно, что транзистор скатился с его колен в траву. Лица женщины онне увидел: она была только силуэтом, и красное небо простиралось от нее справаи слева, будто крылья. Он попытался заговорить и не смог. Дыхание оборвалось,язык прилип к гортани. В глубине его мозга какой-то голосок задумчиво произнес:“Вот как видят привидения”.
— Бобби, тебе плохо?
Она быстро обошла скамью, и красное солнце ударило ему прямов глаза. Бобби охнул, поднял ладонь, зажмурился. Он ощутил запах духов.., илилетней травы? Он не знал. А когда открыл глаза, то по-прежнему не видел ничего,кроме ее абриса; там, где должно было находиться ее лицо, висело зеленое пятно,оставленное солнечным диском.
— Кэрол? — спросил он. Хриплым прерывистым голосом. — Божемой, это правда ты?
— Кэрол? — переспросила женщина. — Никакой Кэрол я не знаю.Меня зовут Дениз Шуновер.
И все-таки это была она. Ей было только одиннадцать, когдаон видел ее в последний раз. Но он не сомневался. И отчаянно протер глаза. Изтранзистора в траве диск-жокей сообщил:
— С вами WKND, где ваше прошлое всегда в настоящем. КлайдМакфеттер. “Вопрос влюбленного”.
"Ты знал, что она придет, если жива. Ты это знал”.
Ну конечно, разве не поэтому он сам здесь? Не из-за Салла жеили, во всяком случае, не только из-за Салла. И в то же самое время он был такуверен, что ее нет в живых. Не сомневался с той секунды, когда увиделфотографию выгоревшего дома в Лос-Анджелесе. И в сердце была такая боль, словнов последний раз он видел ее не сорок лет назад, когда она перебегалаКоммонвелф-авеню, но словно она всегда оставалась его другом на расстояниителефонного звонка или соседней улицы.
Пока он все еще старался смигнуть плавающее перед глазамизеленое солнечное пятно, женщина крепко поцеловала его в губы и шепнула ему наухо:
— Мне надо домой. Надо приготовить салат. Что это?
— Последнее, что ты сказала мне, когда нам было одиннадцать,— ответил он и повернулся к ней. — Ты пришла. Ты жива, и ты пришла.
Закатный свет падал на ее лицо, а пятно настолькопобледнело, что он уже мог ее увидеть. Она была красива, несмотря на то, что еелицо от уголка правого глаза до подбородка пересекал шрам, точно жестокийрыболовный крючок.., а может быть, благодаря ему. Вокруг глаз крохотныеморщинки, но ее лоб оставался гладким, а ненакрашенный рот не был заключен вскобки складок.
Волосы у нее, с изумлением заметил Бобби, были почти совсемседыми.
Словно читая его мысли, она протянула руку и коснулась егоголовы.
— Мне так жаль, — сказала она , но ему показалось, что вглазах у нее пляшут прежние смешинки. — У тебя были такие чудесные волосы.Рионда говорила, что наполовину я влюблена в них.
— Кэрол…
Она опять протянула руку и прижала палец к его губам. На ееруке Бобби увидел еще шрамы, а мизинец был бесформенным, словно оплавленным.Следы ожогов.
— Я же сказала тебе, что никакой Кэрол не знаю. Мое имяДениз. Как в старой песне Рэнди и “Рейнбоуз”. — Она напела мотив. Бобби хорошоего знал. Он знал все старые песни. — Если ты проверишь мои удостоверенияличности, то ничего, кроме “Дениз Шуновер”, не обнаружишь. Я видела тебя набогослужении.
— Я тебя не видел.
— Я умею оставаться невидимой, — сказала она. — Прием,которому один человек научил меня давным-давно. Прием оставатьсянеопознаваемой. — Она содрогнулась. Бобби читал, как люди содрогались — главнымобразом в скверных романах, но сам ни разу не видел. — А в толпе я умею стоятьдалеко позади. Бедный старый Салл-Джон. Помнишь его бо-ло?
Бобби кивнул и улыбнулся.
— Помню, как он захотел показать класс и закрутил его нетолько между руками и за спиной, а еще и между ног. И здорово врезал себе пояйцам, так что все чуть не умерли со смеху. Тут прибежали девчонки — и ты в ихчисле, я совершенно уверен — и начали спрашивать, что случилось, а мы неговорили. Ну и злилась же ты!
Она улыбнулась, ладонь поднялась к губам, и в этом старомжесте Бобби со всей ясностью увидел девочку, которой она была.
— Откуда ты узнала, что он умер?
— Прочла в нью-йоркской “Пост”. Один из жутких заголовков,на которых они специализируются — “ЗАТОР”, — и его фотографии. Я живу вПокипси, куда “Пост” поступает регулярно. — Она помолчала. — Я преподаю вВассаре.
— Ты преподаешь в Вассаре и читаешь “Пост”?
Она с улыбкой пожала плечами.
— У всех есть тайные пороки. А ты, Бобби? Ты прочел об этомв “Пост”?
— Я “Пост” не получаю, меня известил Тед. Тед Бротиген. Онамолча смотрела на него, и ее улыбка угасала.
— Ты помнишь Теда?
— Я думала, что осталась без руки, а Тед излечил ее, как поволшебству. Конечно, я его помню. Но, Бобби…
