– А та фигура, вон там? Мрачная такая, сидит сам по себе?
– Это человек из «Елисейских полей». Вы с ним познакомились, когда ты только приехал в город.
– Я его почти не узнал. Он так постарел!
– Ну да, время и впрямь летит. А молодость приходит и уходит…
Я плеснул еще немного воды себе в лицо.
Когда я вернулся на вечеринку, веселье уже стало всепоглощающим. В слабом свете меноры накаливания ко мне впервые подошел доктор Фелч. Он был одет Санта-Клаусом, и от слов его разило выпивкой, бубенчик на верхушке его колпака несколько перекосился, липовая борода слегка съехала набекрень.
– Иисусе-блядь-Христе! – воскликнул он. – Вы где это, к чертовой матери, были?!
Бесси улыбнулась своему бывшему мужу и легонько чмокнула его в щеку.
– С праздничком, Билл, – сказала она. – Милая шапочка!
– Добрый вечер, сэр! – добавил Рауль. – И feliz navidad![59]
– Ага, ну и вам frère jaques по тому же месту…[60]
Бесси обогнула бывшего мужа назад в людный кафетерий. Рауль, похлопав доктора Фелча по плечу и пожелав ему веселого Рождества по-английски, последовал за ней, и они вдвоем быстро растворились в бурлящей толпе.
Снова повернувшись к доктору Фелчу, я сказал:
– Мне не на шутку жаль, что я так опоздал, сэр. Но нужно было навестить Уилла в его миг нужды.
– Вы же говорили, что вернетесь к полудню!
– Таков был мой план, да. Но нам в итоге пришлось задержаться гораздо дольше, чем я предвидел. Мы вынуждены были остаться вплоть до середины дня – сильно за два часа фактически, – чтобы выяснить, как закончится мировая история.
– И как же она закончится?
– Результативно.
– Ну, все это хорошо и прекрасно. Но зачем вы забрали с собой в это свое приключение Бесси? Я без нее не мог найти своего чертова блокнота с заметками, что вы мне оставили. А без заметок пришлось все подымать на крыло по памяти и интуицией. Я вынужден был импровизировать повестку дня на каждом шагу…
И тут доктор Фелч рассказал мне, как – по памяти – он открыл вечеринку воодушевляющим благословеньем, за которым – интуитивно – последовало открытие мокрого бара. Оттуда он перешел непосредственно к вылавливанию яблок и музыкальным стульям. Затем – к пиньятам и катаньям на пони. Макательная бочка. Метание колец. В какой-то момент он вспомнил, что надо бы вернуться к присуждению наград и конкурсу костюмов – и в самый последний миг даже совместил эти два рода деятельности в единое мероприятие, вдохновенно с организационной результативностью приняв единоличное административное решенье. Затем последовали воодушевляющие исполнения под караоке, массаж ног, поцелуйный киоск под омелой.
– Сизифов труд, всю дорогу, – вздохнул он.
Я кивнул.
– Вы и понятия не имеете, до чего трудно отыскать омелу в Коровьем Мыке!
Я снова кивнул.
– Не говоря уже про священника, чтобы благословил менору.
Мы еще немного поговорили. Наконец я мучительно сглотнул и сказал:
– Извините меня, сэр, но мне нужно в уборную – переодеться в костюм…
Когда я вернулся, доктор Фелч стоял на том же месте и беседовал с секретаршей.
– Это, что ли, аккредитор вон там? – спросил я.
– Он самый. Они опоздали на автобус. Поэтому веселиться и праздновать сегодня будут вместе с нами.
– Ох нет!
– Ох да. И не только они. Вон там у вас наследники Димуиддлов. А там – почасовики. За тем столом у стены, рядом с дыркой для анонимного отсоса, сидят вожаки нашего студенчества. А напротив них – стол для сановников с мэром и его супругой, с главным инженером округа, тренером местной футбольной команды старшеклассников, его племянницей и тремя преуспевающими выпускниками, которые ныне управляют собственными заведениями в Предместье. В таком маленьком кафетерии многообразия, как видите, прорва. И до черта инклюзивности, Чарли. О, и еще Мерну вы упустили. Она ушла за несколько минут до вашего прихода…
– Здесь была Мерна Ли? Но я же думал, она умерла?
– Умерла?! С чего это вы так решили?
– Ну, все говорят о ней все время так, будто она покойница. Помните, вы еще все устроили ей душещипательные поминки у реки? Вы даже развеивали ее пепел!..
– Ничего она не умерла – боже мой, Чарли, – она на пенсии! Несмотря на некоторое пересечение, эти два понятия довольно различны…
– Но как же быть с поминками, что вы по ней устроили? К чему проводить поминки по человеку, который еще жив?!
– А почему ж нет? Или нам следует вспоминать только покойников? Разве не должны мы с той же степенью нежности помнить и живущих? Почему нам обязательно нужно ждать, пока что-то уйдет в историю, прежде чем мы с любовью отдадим ему дань?
– Наверное, в этом есть смысл.
– Само собой, есть! То есть не к этому ли стремится вся последовательная литература?
– Откуда мне знать? Но как же пепел… как вы объясните его?
– Мерна всю жизнь курила и хранила огромную урну пепла – накопившегося за сорок лет, – на полу у себя в кабинете. И вот мы наконец помогли ей, развеяли его – в тот вечер у реки.
– Понятно.
– А вы это пропустили.
– Верно.
– Так же, как и сегодня вечером упустили ее.
– Верно.
– Вы много всего, Чарли. Но поскольку при этом вы ничто не целиком, то и пропускаете в этой жизни так много.
– Я знаю. И мне действительно очень жаль. Я пытался доехать сюда вовремя. Но, кроме того, я понимаю, что в жизни существует такое, что попросту гораздо важнее…
– Времени?
– Да.
– Например, что?
– Например, тьма.
– И?
– И дождь.
– И?
– И любовь.
– И?!
– И звезды в небе. Все это поистине важно, доктор Фелч. Жизнь в Коровьем Мыке научила меня все это ценить. Живя тут, я постепенно выучил этот урок – мучительно…
– Может, оно и так. Но я думал, вы в костюм свой переоденетесь…
– А я нет?
– Очевидно, нет. Вы по-прежнему в том, что надевали в город…
– Правда?
