посидеть с бывшей преподавательницей за чашечкой чая, чтобы хоть как-то прервать этот безумный день. Поставить его на паузу: всё обдумать, принять, успеть осознать и прочувствовать. Её жизнь менялась – девушка получила достаточно жестоких откровений, ей нужно было сесть и разобраться в них. И в идеале, чтобы рядом никого не было – или чтобы «кто-то» присутствовал ненавязчиво, желательно – попутно выдавая мудрые и простые советы.
Хлоя устала давать эти советы всем самостоятельно. Лукаса она любила – но и ради него ей необходим был перерыв.
Она даже не подозревала, насколько.
* * *
Эосфор представлял, какой безумно уставшей и измотанной придёт Хлоя, так что, оставшись дома один – громкое слово, скорее, под дистанционным присмотром от Мойры, что звонила ему каждый час, – постарался сделать хоть что-нибудь, чтобы облегчить вечер. Например, сразу после того, как его привёз Маркус, отправился в душ – сам, чтобы девушка не возилась с ним поздно вечером, когда силы его оставят совсем. Их и тогда было мало, и заботиться о себе казалось чем-то эгоистичным – но Лукас хорошо понимал, что для Хлои это важно. Она не позволит, чтобы он был голодным или грязным – и ей придётся помогать ему. Не лучше ли, если он сам сделает добрую половину её работы, и, если сможет – прибавит к этому что-нибудь ещё?
Например, сделает себе повязки – как получится.
Пару раз руки его подвели. Эосфор почти падал – Харрис постоянно, ещё с самой больницы, просила его быть осторожнее. Теперь, дома – звать Мойру, или не стесняться просить помощи у неё самой, но Лукас был упрям – а Доу сейчас рядом не было. Обычно он кивал, делал виноватое лицо, но неизменно, каждый раз, как девушка спрашивала, не нужно ли ему чем-то помочь, отрицательно мотал головой. Сейчас и мотать было не для кого – когда Эосфор понял, что коляска случайно откатилась чуть дальше, чем нужно, он понял и то, что оставил мобильник далеко в своей комнате.
Вернее – думать об этом было приятно, – в их с Хлоей комнате.
Потом он попытался что-то приготовить на ужин. Получилось плохо – руки не слушались после приключений в ванной комнате, как бы двусмысленно это ни звучало. Лукас подумал бы, что жалеет себя – но совесть голосом Харрис напомнила, что он, вообще-то, был на грани смерти едва ли больше трёх недель назад. Лукас, по-хорошему, ещё не должен был никуда выходить: ему бы сидеть, есть фрукты, и отсыпаться, чтобы поскорее вернуться к нормальной жизни. Но сегодня он умудрился пережить суд, где его почти насильно протащили по воспоминаниям о каждом шраме, что был на его теле; сегодня он потерял отца – и обрёл, кажется, нового, в лице Маркуса, отчима Хлои.
Странно, кстати: мужчина явно был настроен против него – и вдруг разом стал мягок, благосклонен, терпелив к его физической слабости. Видимо, что-то он разглядел в тех видео – хоть Эосфор видел себя жалким и беспомощным, бывшему военному было лучше знать. Лукас думал, Маркус больше никогда не подпустит его к своей дочери – а тот не только смирился с её выбором, но и, похоже, начал уважать. Даже предлагал помощь дома – Эосфору стало неловко, и он отказался, что было, наверное, правильным выбором. Ему не хотелось задерживать родителей Харрис, потому что он ещё не знал, насколько его хватит – может быть, стоило бы ему коснуться головой подушки, и силы бы разом кончились? Если Маркус разглядел в нём силу, не стоило отказываться от этого, размазывать себя в его глазах – если Лукас не способен накормить девушку, которую столь рьяно защищал, то на что он вообще годится?
Так что Эосфор нашёл выход – всё же попросил о помощи Мойру, которая написала ему, что едет из особняка. Рэй безумно переживал из-за потерявшего сознание Ноа, но Джек чудом убедил его перестать паниковать и предоставить дело ему. Брат ему доверился, всё же уехал вместе с Джо, чтобы как можно скорее сменить Доу.
Так что девушка не отказала – она приехала раньше Хлои и привезла что-то с кафе, в которое заскочила по пути. Готовить ей, очевидно, было некогда – да, если бы у Лукаса меньше тряслись руки, и он был бы способен хотя бы держать нож и ложку, проблем было бы меньше. Но из пакетов у Мойры пахло довольно аппетитно – и Эосфор был вполне доволен этой маленькой победой для себя. Пусть он не смог приготовить что-то лично, зато – нашёл выход.
Когда сила воли у Лукаса начала сдавать – он хотел поужинать вместе с девушкой, – и у него уже появилась мысль поесть одному, лифт, наконец, тихо и коротко зазвенел – и это вызвало новый прилив гордости у Эосфора, хоть в голове и мелькнуло что-то о том, что нужно было бы Харрис встретить. Он должен был набираться сил – и то, что ему хотелось полежать в постели, было нормальным.
Привыкнуть бы ещё к этим мыслям.
Хлоя прекрасно понимала, что вернулась довольно поздно. Посиделки с Мелиндой не продлились долго – Харрис едва успела пересказать события дня. Это немного помогло разложить всё по полочкам, но на душе всё ещё было тяжело – и им не хватило времени, чтобы поговорить нормально. Скоро доктора Уоррен отправили на вызов – женщина пообещала Хлое спокойно побеседовать как-нибудь потом, в выходной, но девушка не обольщалась. Сейчас было гораздо важнее закончить с судами, поставить Лукаса на ноги – главное, она получила свою эмоциональную разрядку. Может, ещё немного поплачет, когда будет принимать ванну – Харрис всем своим существом стремилась к воде, желая смыть с себя всё, что могло налипнуть за день: от реальной пыли после падения на землю – до ужаса и боли, которыми были пропитаны все видео в коллекции её адвоката.
Эосфор встретил её уже в постели. При одном только виде подушки девушка почувствовала, как сильно устала – тем не менее, она нашла в себе силы улыбнуться в ответ, когда Лукас, похоже, устроившийся спать, встретил её радостной улыбкой. Хлоя откатила от кровати коляску, присела рядом, ответила на поцелуй, на все вопросы о её состоянии, придирчиво осмотрела его руки – поправила повязки с мазью, которые слегка сползли вниз, когда Эосфор перебирался в кровать. Нащупала влагу на одной из подушек – волосы у него почти просохли, но было очевидно, что он не так давно вышел из душа.
– Сам? – укоризненно
