мне не стоит вести за своими желаниями это племя и дальше. Тем более что в середине круга нашего племени сейчас стою совсем не я. Возможно, ты справишься с этим лучше.
— Что?.. — выдыхает Верен.
«Что? — проносится недоумевающим ветром по племени. — Что? Что? Что?»
Да ничего.
— Нет, — говорит Вран.
И разворачивается. И хлопает резким, сопротивляющимся, яростным вороньим крылом его тёмный плащ — и Вран делает один быстрый шаг прочь, второй, третий.
— Стой, Вран, — говорит Бая. — Не уходи так быстро, подожди меня немного — я уйду с тобой.
Спина Врана замирает. Вран не поворачивается — но останавливается. Как вкопанный. Как пригвождённый к земле. Бая догадывается, какая безысходность с отчаянием наваливаются сейчас на его сердце — но Бая не может по-другому. Бая никогда не была правильной главой племени. Бая всегда пыталась дать всем выбор — и в итоге племя сделало очередной, выбрав не её. Наверное, это было предсказуемо. Наверное, всё к этому и шло. Наверное, Бая сама привела всё к этому — наверное, они с Искрой тоже, как шутил Солн про Лесьяру и Ясну, перепутали порядок своего рождения. Но Лесьяра смогла с этим справиться — а вот Бае не удалось.
— Племена распадаются и соединяются вновь, — мягко говорит Бая бедному, растерянному, явно не ожидавшему такого исхода Верену. — Я не прощаюсь с вами — но и не могу оставаться там, где моё слово не значит ничего. Будь хорошей главой этого племени, Искра. Роди ему хорошую наследницу, воспитай её так, чтобы её слушались всегда — и чтобы никто не посмел сказать ей, что собирается разрывать крышу её землянки, чтобы убить её мужа. Научи её тому, что не выучила я — и позаботься о том, чтобы твой сын стал таким же хорошим знахарем, как Сивер. Я уверена, Сивер тебе в этом…
— Ну уж нет, — цедит Сивер.
Бая, честно говоря, в этом и не сомневалась.
Бая, честно говоря, даже не смотрит на Сивера. Бая знала с первого своего слова, что Сивер не отпустит её одну. Бая смотрит на спину Врана — на неподвижную, окаменевшую спину Врана, укрытую сиверским плащом.
И думает: может, оно и к лучшему.
Может, Белые болота и впрямь не приняли бы его никогда. Может, прошёл бы год, два, три — и Вран бы не выдержал снова. А, может, не выдержал бы Верен.
Бая, конечно, могла бы пойти племени на уступки. Могла бы отправить Врана за границу, могла бы найти ему укромное местечко в лесу, могла бы навещать его каждый день, могла бы…
…нет, не могла бы.
И дело даже не в том, что Вран не продержался бы в один в этом лесу и часа — дело даже не в том, что его тут же забрал бы охотящийся за его жизнью Хозяин. Просто Бая поняла — не всегда стоит отпускать тех, кто хочет уйти. Чаще всего, конечно, стоит, но иногда — нет.
И Вран — как раз такое «иногда». «Иногда», которое она упустила однажды — но которое ни за что не упустит сейчас.
— Подавись своими травками, Веш, — хрипло и медленно произносит Сивер, смотря Вешу в глаза. — Подавись своей мечтой — но не давись ею слишком быстро, заделай Искре несколько детишек, которым придётся разгребать всё то дерьмо, которое вы нагородите. А ты, Искорка, помяни моё слово — не успеет выпасть снег, как ты прискачешь к Бае за помощью, потому что твой новый знахарь будет лечить чахотку сбором от поноса и вправлять вывихнутые руки не в ту сторону. Но ты не расстраивайся, Искорка — может, предки нашепчут ему на ушко несколько дельных советов, если, конечно, вообще захотят посещать горе-знахаря, не способного удержать член в своих штанах.
— Я беременна, — вдруг говорит Искра растерянно. — Бая. Не уходи. Я просто не хочу, чтобы…
Слетает вмиг с Искры вся былая спесь, заминаются и другие волки — но Бая помнит, Бая прекрасно помнит, какими глазами они смотрели на неё несколько мгновений назад. Такие взгляды не забываются. Такие взгляды Бая не забудет никогда.
И кто знает, когда они повторятся — кто знает, когда Бая вновь сделает то, что не устроит всех? Бая не хочет играть в эти игры. Бая не хочет, чтобы Вран остался здесь вот так — из-за всеобщего испуга, кое-как покрывшего всеобщую ненависть.
Ведь кто знает, когда ненависть всё-таки перевесит?
— Вот видишь, Искра, — улыбается Бая. — Как всё хорошо сложилось. Ты правда всегда можешь обратиться ко мне, если тебе что-то понадобится — я не откажу тебе в помощи, если тебе удастся меня найти. Думаю, Вешу не откажет в помощи и Сивер. Главное — правильно попросить.
— Ты не можешь лишить племя знахаря, — тут же цепляется за её слова Искра. — Ты крадёшь нашего знахаря. Ты крадёшь нашего знахаря, Бая. Можешь уходить сама — но оставь нам Сивера. Без Сивера мы…
— Мой брат — не вещь, которую можно украсть, — прерывает её Бая. — И не вещь, чтобы его оставлять. Насколько я знаю, племя Врана как-то пережило без толковых знахарей двенадцать лет — а первые племена в этом лесу начинали без них вовсе. У Веша есть книги, Искра. Я знаю, что ты не любишь читать — но у Веша, кажется, не возникало с этим затруднений.
— Знахарь должен заботиться о своём племени, — находится Искра. — Знахарь должен заботиться о своём племени — Сивер сам так сказал. Что это за забота, если…
— А что это за племя, если оно пляшет под дудку избалованной, ленивой, никчёмной бездельницы, которая открывает рот только для того, чтобы что-то сожрать или кого-то обосрать? — скалится Сивер. — Что это за племя, молчавшее и кивавшее в ответ на все её слова? Нет, сестрёнка, мне плевать на племя, которому плевать на мою настоящую сестру. И мне плевать, как вы будете выкручиваться — можете прийти на поклон к соседнему, вот вам мыслишка. А этим всё и закончится — всех волков сдует от тебя ещё быстрее, чем от Врана, потому что Вран хотя бы мог удерживать их подвешенным языком — а твой язык, видимо, предназначен только для того, чтобы запихивать его в глотку Веша. Пошла ты в вечный лес, Искорка. Пошли в вечный лес вы все — и ты, Верен, если ты так горюешь о своём брате, который послал тебя на двенадцать лет и даже не подумал с тобой связаться. Вран, которого ты так ненавидишь, хотя бы писал Бае свои бессвязные
