Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 169
Тем не менее, цифра эта не была взята с потолка, и тот факт, что счёт бояр в крупнейших землях-княжествах Руси XII–XV вв. должен был вестись в самом деле на сотни, подтверждает одно более позднее свидетельство. Оно относится к Новгороду первой половины XIV в., когда этот город был, вероятно, самым большим и богатым среди всех древнерусских городов, однако, не настолько огромным, чтобы его нельзя было сопоставить с тем же Галичем или другими большими городами начала XIII в., до монгольского разгрома и установления зависимости от Орды.
В 1331 г. в Новгороде произошёл конфликт между горожанами и немецкими купцами, и последние подробно написали о ходе и разрешении этого конфликта в специальном послании в Ригу. В этом послании, составленном по горячим следам, описывается, как в ходе улаживания споров немцам пришлось иметь дело с новгородским вечем и отдельными представителями как веча, так и разных групп горожан. В частности, упоминается и посланник от каких-то «300 золотых поясов» (ССС guldene gordele)[1086].
В историографии высказывались различные мнения по поводу того, что за люди в Новгороде могли скрываться за обозначением «золотые пояса», но наиболее убедительной представляется мысль А. И. Никитского, недавно подкреплённая новым переводом немецкого документа и исследованием П. В. Лукина, что немцы в данном случае общались с олигархической верхушкой города[1087]. Формально Новгород представляло вече, в котором участвовали самые широкие круги городского населения, но практически во многом политику и внутригородскую жизнь определяло неформальное руководство богатейших и влиятельнейших лиц города – новгородских бояр. Их автор послания и назвал «золотыми поясами», а было их, получается, всего около 300 человек.
Этой цифре можно найти косвенное подтверждение в подсчётах населения и размеров землевладения, которые делаются на основе изучения новгородских писцовых книг конца XV – первой половины XVI в.
Население Новгорода в конце XV в. оценивается в 32 с лишним тысячи человек[1088]. По оценкам К. Гёрке, основанным на летописных и археологических данных в сравнительно-историческом контексте, численность Новгорода в конце XIV в. составляла около 25 тысяч человек[1089]. Городская община в 20–25 тысяч человек вполне могла иметь верхний социальной слой численностью около или несколько больше 1 тысячи человек (если считать этих трёхсот бояр с их семьями). С другой стороны, известно, что до конфликта с Москвой и «выводов» в конце XV в. в Новгородской земле насчитывалось немногим более 2 тысяч светских землевладельцев. Из них 43 человека имели владения размером свыше 500 коробей, а 244 (включая этих 43) – свыше 100 коробей, причём количество тех, кто владел менее 100 коробей, резко увеличивается (до нескольких сотен) – то есть где-то здесь лежит явный водораздел между крупным землевладением и средним-мелким[1090]. Исходя из этих категорий землевладения (полученных, конечно, более или менее условным разделением по сотням коробей), можно предположить, что к первой категории принадлежали виднейшие бояре, «правящая верхушка» Новгорода («великие бояре» по терминологии галицкого летописца)[1091], а все, кого можно было бы вообще назвать боярами – ко второй. Случайно ли, что цифра в 244 оказывается очень близка к 300?
Поскольку Галич в начале XIII в. структурно был подобен Новгороду середины XIV в. и только, вероятно, по численности населения уступал ему, то вполне обоснованным было бы предположение, что слой галицкого боярства формировался по тем же принципам, что и в Новгороде, в том числе и что касается его численности, и следовательно, эту последнюю можно определить в 100–200 человек. Вполне можно представить себе, что автор вышеприведённого известия Галицко-Волынской летописи, указав круглую цифру в пять сотен, отталкивался от реальной численности бояр примерно в сотню или несколько больше. Примерно такие же цифры надо предполагать и для самого Новгорода начала XIII в. Разумеется, надо учитывать, что и Галич в 1211 г., и Новгород в XIII–XIV вв. были центрами земель, не разделённых на уделы, то есть и в том, и в другом случае речь идёт о боярстве всей земли.
Новгород, Галич, Киев, Чернигов, Смоленск, Владимир, Полоцк и Переяславль Южный были крупнейшими городами Руси в эпоху, предшествующую татаро-монгольскому нашествию. Если в каждой из земель, столицами которых они были (если брать именно всю территорию каждой из земель без учёта их раздробления на уделы), предполагать количество бояр от нескольких десятков до двух сотен, то общую численность этого слоя мы получим около 1000–1300 человек. Сравнительно крупные и относительно независимые политические образования к середине XIII в. составляли также Муромское, Рязанское, Турово-Пинское, Владимиро-Волынское княжества и Псковская земля. Учитывая бояр этих земель, общую численность боярского класса Руси перед монгольским нашествием можно довести, наверное, до 1500 человек (разумеется, без семей). Но поскольку внутри этого класса было расслоение, надо думать, что основные рычаги власти были сосредоточены в руках совсем узкой группы лиц («великих бояр»).
Правдоподобность и этих подсчётов, и этого последнего вывода подтверждается, если обратиться к некоторым сравнительно-историческим данным. Подбор этих данных, который предлагается ниже, более или менее случаен, совсем не претендует на полноту и служит скорее иллюстративным целям, чтобы создать некий фон или задать общие параметры для выводов, сформулированных применительно к Древней Руси в приблизительном ключе. Показательность этих сравнительных данных относительна, так как слишком различались общие политические и социально-экономические условия в разных регионах средневековой Европы. Да и не так много такого рода данных из сопоставимых с Русью регионов.
Одно из свидетельств в этом ряду уже приводилось выше в главе III, когда шла речь о складывании королевской hirð в Норвегии в XIII–XIV вв. Высший слой hirð составляли лица, облечённые званиями лендерманов (lendirmenn) и сюслуманов (sýslumenn). Они фактически и составляли ту социальную категорию, которую можно назвать норвежской знатью, если не всю, то подавляющее её большинство. Первых насчитывалось 12–15 человек, вторых – около 40–50, вместе – не более 60–70[1092].
Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 169
