— Да.
Ки помолчал, и Тамир увидела, что его взгляд устремился к открытому входу в шатер.
— Я хотел быть рядом с тобой в эту минуту.
— Вышло даже лучше. Теперь я это понимаю. Это была наша битва.
Ки вздохнул, и его взгляд снова стал рассеянным.
— Ки! Ты только не засыпай. Тебе нельзя спать.
Глаза Ки были открыты, но Тамир видела, что мысли его далеко. Боясь, что он заснет, она все говорила и говорила, час за часом: о возвращении в старый замок, о лошадях, о разных пустяках, лишь бы отогнать от него сон.
Сначала Ки никак не отзывался на ее слова, но вскоре Тамир заметила в его глазах слезы, а когда он снова посмотрел на нее, в его взгляде сквозила боль.
— Я все никак не могу… я постоянно вижу, как он бросается на тебя. А я не могу до тебя добраться…
— Но ты успел! — Осторожно наклонившись, Тамир коснулась губами его лба и почувствовала, что Ки дрожит. — Ты спас меня, Ки. И едва не погиб… Он… — Тамир судорожно сглотнула, голос подвел ее, — Ты был прав насчет Корина, всегда.
— Мне жаль, — пробормотал Ки. — Ты любила его.
— Я люблю тебя, Ки! Если бы он тебя убил, я не хотела бы жить.
Пальцы Ки снова сжались на ее руке.
— Знакомое чувство.
Она тихонько вздохнула и улыбнулась.
— Ты назвал меня Тобином, когда очнулся.
Ки чуть слышно хихикнул.
— Да, хорошо же меня по голове двинуло. Все мозги всмятку.
После недолгого колебания Тамир спросила:
— А теперь я для тебя Тамир?
Ки всмотрелся в ее лицо, едва различимое в скудном свете, потом сонно улыбнулся:
— Ты всегда внутри была обоими сразу. Но сейчас я вижу Тамир, и целовал я Тамир.
Глаза Ки были полны тепла, и в словах его звучала такая нежность, что Тамир почувствовала, как огромная ноша свалилась с ее души.
— Я не могу без тебя! — заговорила она, не в силах удержать рвущиеся наружу слова. — Спать с тобой в разных комнатах, прикасаться к тебе и не понимать, кто мы теперь друг для друга! Ты просто не представляешь, что я пережила! Я…
Ки опять стиснул ее руку.
— Думаю, мне надо жениться на тебе, тогда все встанет на свои места. Верно?
Тамир смотрела на него во все глаза.
— Ты бредишь?
— Может быть, — усмехнулся он, — но я отвечаю за свои слова. Ты выйдешь за меня?
От охвативших ее радости и страха Тамир едва не потеряла сознание.
— Но как же… — Она не могла заставить себя произнести это. — Ты готов…
— Мы справимся. Или ты о другом? Может ли королева Скалы взять в супруги безземельного рыцаря, сына конокрада?
Тамир нервно расхохоталась.
— Только тебя, и никого другого! Никогда.
— Вот и славно. Значит, договорились.
Тамир устроилась поудобнее, прислонившись спиной к тюкам, и положила голову Ки к себе на грудь. Это было приятно, как обычно, и все-таки Тамир уловила и какие-то новые ощущения.
— Да, — прошептала она. — Договорились.
* * *
Мэти задержался на краю леса, оглядываясь на разбросанные по равнине костры и на слабый свет, сочившийся из шатра. Над полем битвы, словно клочки тумана, роились и кружили под нескончаемым дождем духи недавно умерших воинов.
— Великая Мать, почему мы должны помогать этим людям? — прошептал Мэти, качая головой.
Но ответа он не услышал, и никого рядом с ним не было. Лхел ушла, ушел и злобный дух. Мэти гадал, увидит ли он снова Лхел — в глазах какого-нибудь ребенка?
Зайдя в лес, под покров деревьев, Мэти вдруг остановился, пораженный внезапной мыслью, и осторожно провел ладонью по своему поющему посоху. Звук оо-лу был по-прежнему чист и безупречен.
Мэти сдержанно улыбнулся, устраивая оо-лу в перевязи за спиной, и пошел в сторону гор. Его долгое путешествие еще не закончилось. Как ни странно, он совсем не возражал. Он лишь с любопытством думал, кто же станет его следующим проводником.
Глава 55
Всю ночь Тамир провела рядом с Ки, она рассказывала ему о битве и о новом городе, не давая заснуть. Оба избегали говорить о своих чувствах. Слишком хрупким и зыбким было новое ощущение, возникшее между ними, чтобы даже думать о нем. К тому же Ки часто рвало, правая щека почернела от огромного синяка, глаз распух и закрылся — какие уж тут романтические мысли.
К рассвету он чувствовал себя совершенно разбитым, но глаза смотрели ясно и живо. Дождь перестал, было слышно, как вокруг шатра ходят люди, доносились стоны раненых. Утренний ветер занес в шатер отвратительную вонь первых погребальных костров.
Вскоре пришел Лисичка с завтраком — это был хлеб и миска тушеной баранины, присланной капитаном одного из ауренфэйских кораблей. Еще Лисичка принес целебный напиток для Ки. Он помог Ки напиться, потом усмехнулся:
— Ну и вид у тебя!
Ки попытался нахмуриться, но лишь скривился от боли и поднял средний палец здоровой руки.
Лисичка хихикнул:
— А тебе и правда лучше.
— Как там все? — спросила Тамир, поднося ко рту Ки ложку с тушеным мясом.
— Сносно. Костры для Корина и других готовы, но все ждут вас, если вы готовы.
Шатер был слишком мал, чтобы вместить всех, поэтому Тамир вышла наружу. Лисичка вышел следом за ней и молча стоял рядом, пока Тамир разминала затекшую спину и ноги. Ночью на равнине расставили немало шатров, другие еще устанавливали.
Дризиды хлопотали над сотнями раненых, лежавших под открытым небом, а вдали на фоне светлеющего неба поднимались столбы черного дыма. Неподалеку, у подножия утеса, приготовили несколько больших погребальных костров. И один из них был украшен щитом и знаменем Корина.
Облака расползались длинными взлохмаченными полосами, суля долгожданное улучшение погоды, а на темно-синей глади моря подпрыгивали белые барашки.
— Похоже, мы наконец-то просохнем, — пробормотала Тамир.
— Да, это нам не повредит. А то у меня уже на заднице мох вырос. — Лисичка бросил на нее косой взгляд, и Тамир увидела на его губах легкую улыбку. — Слушай, а вы объявите обо всем теперь или подождете, пока мы вернемся в Атийон?
— Ты подслушивал! — Тамир почувствовала, как у нее вспыхнули щеки.
— Нет, но я же не слепой. Мы с Ником поспорили на это, еще когда уехали из Алестуна. Значит, правда? Ки наконец созрел?
— Можно и так сказать.
— Самое время.
Взгляд Тамир то и дело возвращался к закутанному в саван телу, все еще лежавшему неподалеку. Рядом с ним в карауле стояли Танил и Калиэль.
