уйдет, и произнес тише и серьезнее: — Бланш прислала приглашение, да?
— Риза рассказала?
Я бы предпочла обсуждать неожиданные вопросы.
— Сорель, вам больше не стоит встречаться.
— Почему?
— Просто не следует ходить в дом к леди Сибилл.
— Странно, — я будто попала под прохладный дождь жарким днем. — Все вокруг убеждают, как полезно свести знакомства с влиятельными людьми в городе, как важно подружиться с дамами благородного происхождения. Только вы с Ризой уверяете в обратном.
— Я бы не хотел объяснять здесь и сейчас. Просто прошу прислушаться.
— Из-за того, что было между вами?
В зале очень кстати появился Тибо и по просьбе дам в пыльной одежде запел тягучую балладу, заглушая наши, и без того звучащие почти шепотом, голоса.
— Не только. Сорель, позже.
— Нет уж. Раз секретов почти не осталось, хочу знать, чем на сей раз не хороша?
— Ладно, — произнес он после паузы. — И я, и Риза знаем Бланш, ее семью и ее круг гораздо лучше. Со временем светская жизнь начинает казаться пресной. Даже в новом городке, где не много достойных собеседников. Становится скучно, хочется освежить компанию, которая собирается за столом. Например, одаренной девушкой низкого происхождения, очень напоминающей благородную, да еще и способную развлечь магическим фокусом. Такое соседство понравится не всем, но большинство сочтет его забавным. К тому же, всегда можно пригласить кого-нибудь другого.
С каждым словом затылок все сильнее холодила волна колючих мурашек. Хотелось отвести взгляд, отвернуться, закрыть лицо руками и не представлять, какой дурочкой выглядела со стороны.
— Видят боги, я не хотел говорить, Сорель. Хотел только предостеречь. Я все понял, лишь войдя в гостиную Бланш в тот вечер. Она умеет быть милой и внимательной, но никогда не забывает, кто перед ней. Не стоит надеяться на дружбу или выгоду.
Хотелось провалиться сквозь землю. Казалось, все присутствующие вдруг узнали о моей наивности. Я ведь всерьез раздумывала, как повести себя достойно и не обидеть Бланш. А на деле была просто забавным дополнением к компании, диковинкой, удачно разбавляющей накатившую в провинции скуку. Реджис, разумеется, догадался с самого начала. Помню его взгляд, когда в воздухе распадалась на искры огненная бабочка.
— Бланш говорила обо мне?
Реджис беззвучно усмехнулся.
— А вот и вопрос, на который я не стану отвечать.
— Хорошо, — несколько мгновений я простояла без движения и глядела в одну точку. — Значит, никуда не пойду.
Если б знала, каким паршивым окажется утро, из комнаты бы не выходила. И теплая погода больше не радовала, и ворчание Мод вдруг стало близким и понятным, а руки, обхватившие плечи лучше бы были не моими.
— Поговорим позже, хорошо? — пообещал Реджис и направился к сестре.
«Никогда не забывает, кто перед ней». Могу лишь представлять, насколько верна память Бланш, когда дело коснулось мужчины, о котором она мечтала много лет.
Я поспешила обрадоваться, когда рыбаки, а вслед за ними и стражники покинули таверну. Первые — с хмуро опущенными головами и недовольным бормотанием, вторые — напевая веселенький мотивчик Тибо. Кто бы не заглянул в «кота и лютню» принимался обсуждать одну-единственную новость, начиная разговор с порядком надоевшего: «госпожа Сорель, а вы слышали…». К полудню голова шла кругом. Благо, одной проблемой, кажется, стало меньше — Эри прекратила плакать по углам и сторониться Анри. Принарядилась в платье, оставшееся от матери, а на замечание Марты, что на кухне можно запачкаться, лишь пожала плечами.
— Ожила девчонка-то, — хмыкнул Терк, облокачиваясь на стойку и провожая Эри взглядом. Та под предлогом просьбы о помощи снова увела Анри за дальний стол. — Может, договорятся, а, госпожа?
— Да пусть как хотят. Мне-то что? Скажи-ка лучше про колено. Не болит?
— Утихло после вашей мази. Но вот смердит от нее… На ночь мажу, чтоб людей в зале не распугать. Во сне и то эту отраву чую.
— Будет жаловаться. Всего двадцать дней потерпеть. Болотные клубни не фиалками пахнут.
— Вот оно что? А я-то гадаю. Будто сотня лягушек разом подохла, да в тине и сгнила.
Я засмеялась, а старый слуга скривился и чуть не плюнул на пол.
Боли в колене беспокоили его часто, а в последнее время и вовсе мешали ходить. И то ли из невежества, то ли из упрямства лечиться Терк не желал. Марта вполголоса рассказала, как еще при тетке он покупал настои у деревенской ведьмы на рынке, но толку не было. Тогда-то я взялась готовить мазь, но изменить рецепт и избавиться от болотной вони оказалось невозможным. Терк, едва приоткрыв банку, выругался и отказался, но я напомнила, что от калеки толку мало, и он, скрипя зубами, сдался. Теперь каждый день приходилось выслушивать жалобы, мол, «госпожа, пощадите, сил терпеть эту дрянь никаких».
— Госпожа Сорель, нет ли другого средства? Ну вот где эта мазь уже…
— Ну и заладил. Девицы меньше плачутся. Будешь продолжать — к целителю отправлю.
Терк заворчал под нос и отвернулся.
— Глядите-ка, госпожа. Девчонка чего-то вскочила. Ишь ты! Резво бежит.
Анри рассеянно оглянулся, раскрыл рот, но передумал говорить и только махнул рукой. Эри же пронеслась мимо, на ходу вытирая раскрасневшееся лицо внешней стороной ладони.
— Глаза раскрой, дурная! — крикнула Лизет, у которой едва не выбила из рук поднос с пустыми кружками.
Кухонная дверь хлопнула так, что голос Тибо дрогнул на длинной ноте, а моряки за ближайшим столом удивленно ухмыльнулись.
Терк цокнул языком.
— Не-е-ет. Не договорятся, госпожа, ох, не договорятся. Эри-то ни с какой хитростью еще не знакома, а господин Анри только и знает правду в лоб рубить. А ведь неплохая бы пара вышла, а?
Вот что точно выйдет, так это очередная ссора и море слез, в котором все потонем. И узнавать не стану, чем виноват Анри на этот раз. Пусть Эри как следует проревется у Марты на плече, потом поговорим.
— Госпожа? Может, ну ее во тьму, эту мазь, а? Хожу я лучше, колено почти не ноет. Может, хватит?
— Нет уж, не хватит. Еще десять дней, и не вздумай обмануть.
— Как тут обманешь-то? — Терк взмахнул руками. — На всю улицу ведь несет! А смывать, так всю воду изведешь.
— Колодец не изведешь, не жалуйся.
Снова сдерживаясь от плевка, Терк добавил, уже шагая в сторону кухни:
— Вся в тетку покойную!
— Взбесились что ли?
— Еще как взбесились, госпожа, — подала голос Лизет, забирая полотенце, которое я в сердцах бросила на стойку. — Не день, а мучение какое-то. Видите дамочку у окна? Вон ту, с желтой заколкой, с несчастным иссохшим мужичком рядом? Муж ее, бедолага. Четверть часа как пришли, а уж в печенках сидит.
