Ознакомительная версия. Доступно 35 страниц из 174
занимал ведущие позиции и до самого их роспуска в 1945 году принимал активное участие, развернулась бурная полемика. Переосмыслить роль СНО и дать ему более справедливую оценку стало возможно только после 1989 года, когда открылись двери архивов и появились новые работы. В своих публикациях, а также во вступительном слове к воспоминаниям Вальтера фон Зейдлица Бодо Шойриг описывает, в каком политическом и военном положении находился СССР на момент образования Союза офицеров. В 1943 году Сталин испытывает немалые затруднения. “Второй фронт” союзников до сих пор не открыт, и всю тяжесть войны Красная армия несет исключительно на своих плечах. Высадка войск в Северной Африке – единственная операция союзников – в военном отношении не приносит Советскому Союзу никакого облегчения. На этом фоне Сталин конспиративно прощупывает все имеющиеся возможности, чтобы завязать диалог с Германским рейхом. Для Национального комитета “Свободная Германия” (НКСГ) и Союза офицеров настало время открыто заявить о своей позиции. А значит, и сделать заверения о заключении мира в случае, если немецкие войска отступят к своим границам. Подводя итоги, Шойриг выдвигает предположение, что в 1943 году еще существовала возможность “уберечь Германию от самого худшего” и заостряет внимание на следующем:
Но пока миллионные войска вермахта находились в глубине России. Перед Красной армией лежал долгий жертвенный путь, триумф ее был до поры до времени писан вилами на воде. О будущем рейха решений на тот момент пока не принималось (…) Вопрос о “безоговорочной капитуляции” для Сталина пока не стоял. Его стокгольмские щупальца доказали, что сам он не робел даже перед таким партнером для переговоров, как Гитлер[202].
Эти размышления до сегодняшнего дня оспариваются историками. Они почти единодушны в оценке положения советского руководства летом 1943 года. Несмотря на разгром немецких войск под Сталинградом и Курском, Советский Союз в стратегическом отношении добился ничьей, но не более того. Германия еще обладала небольшим запасом времени и свободой действия. Офицеры СНО из окружения Зейдлица еще видели шансы предотвратить тотальное поражение с его неотвратимыми последствиями. И потому в докладах о положении Германии, с которыми выступали офицеры на открытии СНО, звучала резкая критика, кроме того, взвешивались имеющиеся возможности, выдвигались конкретные предложения и различные сценарии: что будет, если не удастся закончить войну. Однако воззвания к военачальникам, генералам и офицерам постепенно сходят на нет. Отчасти и потому, что руководство вермахта, отчетливо осознавшее бесперспективность дальнейших военных действий, не было готово, да и не умело мыслить политически и надеялось, что решение будет найдено дипломатическим путем. После Тегеранской конференции и встречи союзников в ноябре-декабре 1943-го окно возможностей для Германии закрывается. Сталин получает гарантии открытия “второго фронта” – вторжения союзников в Нормандию, Черчилль и Рузвельт считаются с его мнением относительно новых границ. Теперь речь идет только о безоговорочной капитуляции, и это вносит коррективы в работу Национального комитета и Союза офицеров: вместо отступления к прежним имперским границам и заключения мирного договора раздается призыв к “переходу на сторону движения «Свободная Германия»”[203]. Фон Зейдлиц и офицеры СНО изо всех сил противятся новой стратегии, которая, по сути, означает гибель и капитуляцию вермахта – а ведь именно этого они надеялись избежать, учреждая Союз. Даже когда положение немецких войск становится совсем отчаянным, настойчивые попытки Союза офицеров и Национального комитета склонить к капитуляции попавших в окружение немецких солдат – как это было на Украинском фронте с Черкасским котлом в начале февраля 1944 года – по-прежнему не имеют успеха. Советское руководство отвозит генерала фон Зейдлица, генерала Корфеса и майора Леверенца даже на передовую. Но их воззвания – в листовках, личных письмах и в обращениях по громкоговорителю – остаются неуслышанными. Отрезанные войска вермахта настойчиво пытаются прорвать окружение и несут огромные потери – слишком велик страх перед русским пленом.
Окончательное фиаско, которое потерпел Союз немецких офицеров, где Герлах исполнял должность редактора газеты Freies Deutschland (“Свободная Германия”), не умаляет факта его учреждения – ввиду беспросветных бед на фронте то была попытка уберечь немецкий народ от невосполнимых потерь, а страну – от разрушений. Шойриг считает, что “Зейдлиц поступал, руководствуясь чистым благоразумием, коего не лишена и руководящая верхушка. «Ошибка» в первую очередь заключалась в том, что он шел против интересов народа и вермахта, которые сами не желали освободиться от тирана”[204]. “Случай Зейдлица” характерен для большинства офицеров, так же как и Герлах активно сотрудничавших с СНО и Национальным комитетом. По мнению Герда Р. Убершера, к противникам национал-социализма следует также относить “тех солдат и офицеров – членов НКСГ и СНО, которые, находясь в особой, исключительной ситуации – за колючей проволокой лагеря для военнопленных, руководствовались моральными и гуманистическими принципами, а еще любовью к собственному народу и к родине, несмотря ни на что заключили пакт с внешним врагом Германии и отважно заявили о вступлении в борьбу против гитлеровского засилья”[205].
Генрих Герлах, как и большинство военнопленных офицеров, надеется, что с образованием СНО он сможет вмешаться в развитие истории. Травматический опыт, полученный в котле Сталинграда, не отпускает его и побуждает к действию. Картины пережитого ужаса не отпускают. Он не забыл, как командиры дивизий умоляли командующего армией “положить конец бессмысленной бойне”. Он знает, что “22 отборные немецкие дивизии и другие формирования” уничтожены. Знает, что на поле сталинградской битвы “русские собрали и похоронили 147 200 немецких солдат и офицеров”. И он слышит приговор Гитлера тем, кто выжил, оброненный во время обеда: “Те, кто сражался за Сталинград, должны быть мертвы!”[206] В книге воспоминаний, написанной спустя более чем два десятилетия после этих событий, Герлах так описывает свои чувства, охватившие его после заключительной речи фон Зейдлица и воззвания СНО “К немецким генералам и офицерам! К немецкому народу и вермахту!”:
Перед глазами снова встают мрачные картины трагедии, разыгравшейся на берегах Волги во всем ее масштабе, тяжести и чудовищности. Ужасающее и беспримерное по своему варварству жертвоприношение безумца. И вот он, наш ему ответ. Делегаты по одному выходят вперед и ставят свою подпись под документом[207].
VIII. Генрих Герлах в лагере особого назначения Лунёво под Москвой и немецкие ссыльные коммунисты. “Кто есть кто” – действующие лица в будущей ГДР
Документ о создании Союза немецких офицеров (СНО) подписан также военнопленными солдатами и немцами-эмигрантами – членами Национального комитета “Свободная Германия”. Таким образом, уже во время официального учреждения Союза происходит его спонтанное слияние с Национальным комитетом. В отличие от Герлаха, граф фон Эйнзидель, оглядываясь на события тех дней, считает, что, как только СНО объединился с Национальным комитетом, он “снял с себя обязательства по выполнению своих задач, и его дальнейшее существование утратило всякий смысл”[208]. Но в 1943 году пленные офицеры смотрят на данный акт, безусловно, иначе.
Ознакомительная версия. Доступно 35 страниц из 174
