— Садитесь на пятый трамвай. Остановка «Горвоенкомат». Тут и мы в отдельном домике. Приезжайте, я сейчас скажу, чтобы поставили чай.
Таня нисколько не изменилась. Нет, все-таки появилась в ней некоторая сосредоточенность, которая чаще всего рождается чувством ответственности. Еще бы, редактировать городскую газету, да тут каждая буковка на вес собственной головы.
А может, мне все это мерещится, про сосредоточенность? Татьяна Беляшкина осталась такой же улыбчивой, гостеприимной. Крепкий чай уже на столе.
— Таня, всего один вопрос, но основополагающий. Какую эпоху переживает сейчас КамАЗ?
Беляшкина непритворно вздохнула:
— Я теперь не думаю об эпохах. Раньше мы строили не только КамАЗ, но и самих себя. Собственно, КамАЗ вообще был фоном для наших судеб. А теперь мы осваиваем мощности. Мы даем план, измеряемый штуками и процентами.
— Но ведь мощности нельзя осваивать беспредельно. Когда-то они будут освоены на все сто процентов. Что тогда?
Татьяна засмеялась:
— Тогда будем пить чай у самовара в тени грузовика.
— Значит, настанет такое золотое время, когда перегрузки наконец-то закончатся?
— В таком случае возникнет необходимость срочно организовать строительную площадку нового КамАЗа.
— И вы туда поедете?
— Вряд ли. Слишком много накопилось проблем. Новый КамАЗ будет для нового поколения.
— Какие же у вас проблемы, Таня?
— Ну вот хотя бы — одна из первоочередных. Летом 1931 года в Набережных Челнах вышел первый номер нашей газеты. Тогда она называлась «Трактор». Начинаем готовиться к юбилею: 50 лет со дня выхода первого номера.
— Таня, это же страшно интересно! — воскликнул я.
— Разумеется, — отозвалась Татьяна. — Нестандартный подход. Но мы не смогли найти первого номера, даже в Казань обращались. Теперь направили запрос в Книжную палату. Наш район был тогда сельскохозяйственным, оттого и название — «Трактор», хотя тракторов было раз-два и обчелся. О чем писали в «Тракторе»? Будем давать серию сравнительных материалов.
— С историческими проблемами у вас, я смотрю, все в порядке. А современные?
Татьяна Беляшкина не успела ответить. В комнату вошла красивая девушка, видимо, литературный сотрудник газеты.
— Вот Нафиса нам и ответит, — сказала Татьяна. — Какая современная проблема у нас самая важная, Нафиса?
— Сто восемьдесят строк в номер, — ответила девушка не раздумывая. Утром просыпаюсь — и первая мысль: сто восемьдесят строк в номер. И завтра сто восемьдесят строк…
— Вот и все наши проблемы, — уточнила Татьяна Беляшкина. — А что касается основополагающего вопроса, я вам так отвечу: КамАЗ вступил в эпоху благоразумия.
День директора
— Внимание. Говорит радиоузел нашего завода. Московское время одиннадцать часов пятнадцать минут.
Дорогие друзья! Рады приветствовать вас в день рождения нашего предприятия — завода двигателей!
Приглашаем вас на выставку, где вы сможете узнать о нашем заводе много интересного.
Завод двигателей — один из крупнейших в Камском автомобильном комплексе. Руками наших рабочих создается сердце КамАЗа — двигатель. Рождение завода состоялось в 1971 году, когда была создана дирекция предприятия, и с первого дня бессменный директор его — Виктор Денисович Поташов.
Славный путь прошли дизелестроители. Не жалея сил, не считаясь с непогодой, бездорожьем, перевыполняли сменные задания, забивали первые сваи, монтировали перекрытия, собирали станки.
Растет и хорошеет наш завод. Гордость его — люди. Добро пожаловать к нам на завод… — говорила Светлана Фефилова. У нее мягкий, спокойный голос, на розыски которого я и двинулся во время обеденного перерыва, услышав передачу местного радиоузла.
Сидим в помещении радиоузла. Оказывается, Светлана вовсе не диктор, а экономист, окончила финансовый институт в Казани. С 1973 года — на КамАЗе. Диктором стала по совместительству.
Она кладет на стол объемистую папку, в которой подшиты все передачи за истекшие два года.
— Видите, сколько слов скопилось. Мы сразу взяли твердый курс: вещать каждый день в одно и то же время, чтобы люди ждали начала передачи. Что мы делаем? Тут все: информация, пропаганда передового опыта, успехи соревнования, положение на главном конвейере. Поздравляем юбиляров, рассказываем о лучших рационализаторах. И знаете, нас слушают. Я специально ходила по цехам. Я ведь на пленку записываюсь. Включила голос и пошла. Вижу: люди поднимают голову, слушают, обмениваются мнениями. У нас дружный завод, вы заметили?
Слушаю Светлану Фефилову, а сам пытаюсь свести воедино разрозненные впечатления.
Я устал от железного гуда, окружающего, обволакивающего, оглушающего меня со всех сторон. Железо словно с цепи сорвалось. Железо кипит, клокочет, рассыпается искрами, льется, твердеет. Железо крутится и катится, волочится, плывет, качается, падает и взлетает, бьет, выдавливает, тянет. Железо скребет по железу, стрижет и режет, сваривается с другим железом в поисках заданной формы, способной на взаимодействие. Эти нескончаемые превращения металла заворожили меня, как я ни стремился уйти от них.
А что там, внутри этого движения? Отправляюсь в очередное путешествие в зону грохота и лязга.
Малиново озаряются плавильные печи, навевая мысли о вселенском огне, в котором плавилось мироздание. Огнедышащая болванка, схваченная железной рукой манипулятора, ложится под пресс. Стиснуты его челюсти. На свет является высшее творение разума — коленчатый вал.
Движение не затихает ни на минуту. Еще мгновенье — и я поймаю его ритм. Долбеж, клекот, чечетка, дробь — все виды ритмов искусственного происхождения, которые когда-либо звучали в мире. Ритм коленчатого вала один могучий жим пресса в минуту, ибо на один грузовик потребен один коленчатый вал. В ритме пулеметной дроби вылетают поршневые кольца.
Но что такое ритм? В сущности, лишь внешнее проявление окружающего движения. А проникнуть глубже мне не дано: там начинаются технологические дебри.
Кто управляет этим железным движением? Кому оно не только понятно, но и подвластно?
Расставшись со Светланой, сижу в кабинете директора завода двигателей Виктора Денисовича
