1. Кэйлеер
Банард сидел в своей личной выставочной зале в задней части магазина, прихлебывая чай и ожидая прихода Леди.
Он был весьма одаренным ремесленником, настоящим художником, работающим с драгоценными металлами, драгоценными и полудрагоценными камнями – и, разумеется, Камнями Крови. Принадлежа к Крови, но не являясь носителем Камня, он обращался с ними с уважением и редким мастерством, которое сделало его избранным мастером людей Крови в Амдархе. Он всегда говорил: «Я обращаюсь с Камнем так, словно держу в руках чье-то сердце». И это была не шутка.
Среди его клиентов были Королева Амдарха и ее Консорт, Князь Мефис Са-Дьябло, Князь Люцивар Яслана, Повелитель и его любимица – Леди Джанелль Анжеллин.
Именно поэтому он сидел здесь спустя несколько часов после того, как закрылся магазин. Как Банард объяснил своей жене, когда Леди просит оказать ей услугу, чувствуешь себя почти так, как будто служишь ей, верно?
Он чуть не разлил чай, рассеянно подняв глаза и увидев темный силуэт, стоящий в дверях его личной выставочной залы, как ювелир любил называть эту комнату. На магазин были наложены сильные защитные и охранные заклятия – подарки от благодарных клиентов, носящих темные Камни. Никто не должен был проникнуть так далеко, не задев одно из них.
– Приношу свои извинения, Банард, – произнес женский полуночный голос. – Я не хотела вас напугать.
– Ну что вы, Леди, не за что, – быстро солгал он, с помощью Ремесла ярче разжигая свечи вокруг небольшого стола, на котором лежала обитая бархатом рабочая подставка. – Я просто задумался о своем.
Он повернулся, чтобы улыбнуться гостье, однако, увидев, что именно покоится на руках Леди, вздрогнул, покрываясь холодным потом.
– Видите ли, я бы хотела попросить вас сделать кое-что для меня, если это не сложно, – произнесла Джанелль, шагнув в маленькую комнату.
Банард нервно хватал ртом воздух. Она изменилась с их последней встречи, состоявшейся несколько месяцев назад. И дело не только в одеяниях Вдовы, в которые облачилась девушка. У ювелира возникло такое ощущение, словно огонь, всегда полыхавший в ней, теперь горел ближе к поверхности, освещая и отбрасывая новые тени. Он чувствовал, как вокруг нее клубится темная сила – яростная, жестокая сила, оправленная пугающей хрупкостью.
– Вот о чем я хотела вас попросить, – произнесла Джанелль.
На подставке появился лист бумаги.
Банард несколько минут изучал набросок, лихорадочно пытаясь понять, что сказать, как отказаться, не вызвав недовольства, гадая, почему именно она из всех людей в Кэйлеере держит в руках это.
Словно правильно истолковав его молчание и нежелание взяться за это поручение, Джанелль ласково погладила витой рог.
– Его звали Кэтиен, – тихо произнесла она. – Он был Верховным Князем единорогов. Кэтиена зверски убили несколько дней назад – вместе с сотнями тех, кто принадлежал к его народу, когда люди вторглись в Шэваль, чтобы назвать его своей землей. – В глазах девушки появились слезы. – Я знала его с тех пор, как впервые пришла сюда маленькой девочкой. Он был первым, с кем я подружилась в Кэйлеере, одним из лучших моих друзей. Он подарил мне свой рог. На память и в напоминание.
Банард вновь изучил набросок.
– Я могу внести несколько своих предложений, Леди?
– Поэтому я и пришла именно к вам, – с неуверенной, дрожащей улыбкой произнесла Джанелль.
Взяв тонкий угольный карандаш, Банард подкорректировал набросок. К концу часа, проведенного за уточнениями и дополнениями, они оба наконец достигли взаимопонимания и были вполне удовлетворены результатом.
Снова оставшись в одиночестве, Банард заварил свежего чая и какое-то время сидел за столом, изучая набросок и глядя на рог, к которому никак не мог заставить себя прикоснуться.
Да, то, за чем она пришла сюда, станет подходящей памятью о любимом друге. И это будет подходящее орудие для такой Королевы.
2. Кэйлеер
Сэйтан нервно мерил шагами гостиную, которую Дрейка выделила им в Цитадели. Выделила? Правильнее было бы сказать «в которую Дрейка их заключила».
Люцивар вскочил со стула и потянулся.
– Почему, когда ты мечешься по комнате, я должен смотреть на это совершенно спокойно и не раздражаться, а стоит мне начать ходить, и я оказываюсь в саду? – сухо поинтересовался он.
– Потому что я старше и стою на ступень выше, – рявкнул Сэйтан. Он резко развернулся на каблуках и прошел в другую часть комнаты.
От заката до рассвета. Вот сколько времени уходило на то, чтобы принести Жертву Тьме. Не имело значения, завершит ли человек Приношение, получив Белый Камень или Черный, времени всегда требовалось именно столько. От заката до рассвета.
Джанелль же не было целых три дня.
Сэйтан оставался спокойным, когда первый рассвет плавно перетек в позднее утро, потому что прекрасно помнил, как сам много часов стоял у алтаря в Святилище, пытаясь привыкнуть к ощущению Черных Камней и связи с ними.
Однако к следующему закату он отправился к Темному Алтарю в Цитадели, чтобы выяснить, что случилось с Джанелль. Дрейка не позволила ему войти, резким тоном напомнив ему о возможных последствиях нарушения хода Жертвоприношения. Поэтому Сэйтан вернулся в гостиную, приготовившись ждать.
Когда полночь пришла и миновала, он вновь попытался проникнуть в Святилище и обнаружил, что все коридоры заблокированы щитом, который не могла пробить даже сила Черного Камня. В отчаянии он отправил срочное послание Кассандре, надеясь, что она сумеет пробиться через преграды, поставленные Дрейкой. Однако бывшая Королева не ответила, и Сэйтану осталось только проклинать это очевидное свидетельство ее отдаления от них.
Она устала. Сэйтан прекрасно понимал это. Он сам происходил из долгоживущей расы и уже успел оставить позади несколько жизней. Кассандра же прожила целые сотни, наблюдая за тем, как народ, к которому она принадлежала когда-то, угасал, вырождаясь, и в конце концов затерялся среди более молодых рас. Когда она правила, ее уважали, почитали.
Но Джанелль любили.
Пусть Кассандра не ответила. Зато это сделала Терса.
– Что-то пошло не так, – прорычал Сэйтан, миновав диван и низкий столик, над которым склонилась Терса, складывающая кусочки странной мозаики в образы, понятные только ей самой. – На это не требуется столько времени.
Терса нажала на кусочек мозаики, поставив его на место, и отбросила с лица спутанные черные волосы.
– Требуется столько времени, сколько необходимо.
– Жертва приносится между закатом и рассветом.
Терса склонила голову набок, обдумывая эти слова.
