Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 151
Калита на помощь тоже не пришел: позвали литовцев, вот и дружите с ними. Новгородцам пришлось отдуваться самим. «Молодцы новгородские с воеводами» совершили поход во владения шведов, «много попустошиша землю их», разбили неприятельские отряды, вторгшиеся в Водскую пятину. Лишь после этого шведы согласились мириться. А Новгород сделал из случившегося должные выводы, выгнал в три шеи наримантовых наместников и к положенному сроку уже безоговорочно собрал для Калиты ордынский «черный бор».
Города и государства спорили, бились, мирились, у тем временем у Александра Тверского росли долги, наседали кредиторы. Сражения Гедимина и западных держав с Ордой так и не начались. Зато ханские дипломаты уговаривали князя, что Узбек в самом деле его помилует. Он рискнул. Поехал кружным путем, через Литву, еще раз убедился: пока она выступать на татар не намерена. Осенью 1337 г. Александр прибыл к хану, ударил челом:
«Господине царю! Аще много зла сотвори тебе, во всем есмь перед тобою, готов есмь на смерть».
Узбек объявил — раз уж он сам пришел с повинной, ему даруется жизнь, «многие бо послы слал, не приведоша тя». Последний упрек был явно в адрес Калиты, не выполнившего приказ поймать беглеца. Хан пожаловал Александру его княжество, направил с ним «сильных послов» Киндяка и Авдула — т. е. послов с большим отрядом.
Князь не был в Твери 10 лет. Восстановить прошлый блеск она так и не смогла, но под властью тихого и спокойного Константина город помаленьку оправился от катастрофы, отстроился, жил, трудился. В начале 1338 г. все переменилось. Константина старший брат выставил в Клин, и он безропотно уехал. С князем и послами заявились татары, ничем не отличавшиеся от перебитых когда-то воинов Чол-хана. «Много сотвори тягости христианам», тащили скотину, лошадей, бесцеремонно приставали к девкам. Но мало было татар, нахлынули еще и новые придворные Александра, его разношерстная дружина из иноземцев и псковской вольницы. Прикатили и кредиторы, литовцы с немцами. В их карманы одним махом перекочевала тверская казна.
Но она была скудной, «разорено бо бе княжество», долгов накопилось во много раз больше. Александр, «не имуща, что дати», некоторым отказал, других просил подождать, принялся трясти деньги с подданных. В городе пошла такая свистопляска, что старые тверские бояре возмутились и стали отъезжать… в Москву. Уходили к былым кровным врагам! Например, воевода Акинф погиб, сражаясь с юным Калитой под Переяславлем, а его сыновья Акинфичи бросили родную Тверь и попросились к Калите. У него служить оказывалось лучше, чем в клубке авантюристов, татар и ростовщиков.
Иван Данилович не препятствовал возвращению Александра в Тверь. Разве можно возражать против воли хана? Во внутренние дела соседа не вмешивался — твое княжество, живи как хочешь. Готов был установить добрые отношения, направил послов для переговоров. Но беда Александра заключалась в том, что он не пожелал остановиться на достигнутом. Казалось бы, чего еще надо — получил прощение, родовые владения. Нет, этого показалось уже мало. Он поднял спор, что его наследственной «вотчиной» является не только Тверской княжество, а великое княжение Владимирское.
Амбиции князя подогревала разнородная и разноплеменная шваль, занявшая у него места советников и приближенных. Это был и выход из денежного тупика. Он получит Владимир, Кострому, Переяславль, Новгород, вот и расплатится с заимодавцами. Договор с Москвой, заключенный младшим братом, Александр не утвердил, мирные переговоры отверг. Осенью 1338 г. он снова отправил в Орду сына Федора — следить за настроениями при дворе, представлять там отца, настраивать вельмож против Калиты.
А сам Александр начал готовиться к войне. Подстрекал и собирал под свои знамена всех, кто был недоволен правлением Ивана Даниловича, возвышением Москвы. Откликнулись князь Романчук Белозерский, кто-то из ростовских князей, даже зять Калиты Василий Ярославский. Над Русью снова нависли тучи близкой усобицы — примерно такой же, какие прокатывались и раньше. Сцепятся князья, заполыхают города, прискачут кого-то поддерживать татарские рати, добавятся литовцы. Мир и порядок, налаженный тяжкими и кропотливыми трудами московского государя, должен был рухнуть в хаос. Плоды «великой тишины» вот-вот рассыпались бы прахом и пеплом…
Допустить этого было никак нельзя. Что ж, тогда Иван Данилович принял суровое решение — перенести спор на ханский суд. Найти обвинения против Александра не составляло труда. Их подсказывала элементарная логика. Ведь Тверь слишком ослабела, чтобы выступить на Москву один на один. Где она могла получить поддержку? Только в Литве. Запальчивый князь привык играть ва-банк, о последствиях своих шагов он попросту не думал. Но его обращения к Гедимину четко попадали под измену. Даже хранить тайну он не умел. Какая уж тайна в толпе прихлебателей? Те же кредиторы, которым отказал Александр, первыми поехали доносить на него хану. Перешедшие в Москву тверские бояре тоже готовы были подтвердить вину. А настроения князей разделились. У некоторых взыграла ностальгия по былой «волюшке», но большинство успело распробовать блага мирного правления, очередное братоубийство их совсем не прельщало.
В начале 1339 г. в Орду поехал сам Калита. Человеческая жизнь в ту пору была короткой, а князья и подавно изнашивались рано. Александр Невский умер в 43 года, Даниил Московский в 42. Ивану Даниловичу был 51 год. Нервные и физические перегрузки, стрессы, сказались в полной мере. Он тяжело болел, не мог сесть на коня и ехал в возке. Свой визит к хану он обставил как прощальный. Князь намеревался отойти от дел. Представил Узбеку троих сыновей — Семена, Ивана и Андрея. Историки предполагают, что Калита привез на утверждение царю даже свое завещание. Оно было выдержано в духе безоговорочного послушания и безукоризненной лояльности — завещание верного слуги. В нем, например, указывалось: если хан отберет у кого-нибудь из детей часть владений, надо проявить смирение, а другим наследникам поделиться с пострадавшим[167][168].
На Александра Тверского Калита не гневался, не настаивал на его наказании. Просил лишь об одном: пусть в Орду соберут русских князей, и они решат, кто заводчик крамолы, а кто прав. Что ж, Узбек оценил покорность и усердную службу своего вассала. Князь Иван был отпущен в Москву, «пожалован Богом и царем». А его просьбу хан выполнил, вызвал к себе остальных князей, в том числе Александра Тверского. Доказательства его измены не вызывали сомнений. Ведь у Орды прекрасно была поставлена разведка, у Узбека имелись агенты в Литве, соглядатаи в Твери. Хан имел полную возможность получить от них дополнительную информацию о пересылках Александра с Гедимином.
Но вообще-то не исключен и такой вариант, что прощение тверского князя с самого начала было обманом. Узбек лишь хотел поиграть, попугать Калиту, чтобы не заносился. Но дальнейшая игра становилась опасной. Усобица порушит систему выплаты дани, ослаблением Руси воспользуются литовцы… Александр долго мешкал, откладывал поездку. Его люди слали из Орды противоречивые донесения — то о гневе хана, то наоборот, будто хан расположен к нему и намерен его возвысить. Чтобы не спугнуть его, Узбек направил в Тверь посла Исторчея. Он должен был действовать «не яростию, но тихостью». Как бы по секрету сообщил, что царь разочаровался в Калите, хочет отдать Александру великое княжение, но перед этим состоится суд, где будут рассмотрены права соперников и обстоятельства их спора. В августе князь все же двинулся в путь.
Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 151
