Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 151
Теперь ни о каком наступлении на Новгород говорить не приходилось. Кому охота столкнуться с Литвой? Да и хан ни за что не позволил бы развязать войну с ней. Но Узбек вместо боевых действий продолжал свои излюбленные игры, выстраивал хитрые политические комбинации. Когда обстановка, вроде бы, зашла в тупик, он сделал точно такой же ход, как раньше с Дмитрием Горзные Очи… Калита вдруг направил посольство к Гедимину, сватал одну из его дочерей за старшего сына Симеона. Идею брака мог подсказать и одобрить только Узбек, без него никто не осмелился бы на столь вызывающий шаг. Хотя со стороны хана он был понятным и логичным. Через московского вассала Узбек протягивал Гедимину руку к примирению и союзу. А на будущее потомки русских и литовских великих князей могли стать для Орды ценными фигурами — претендовать на власть в спорных областях, в самой Литве.
Но и Гедимину ход показался выигрышным. Он собирался воевать с Орденом, для этого требовалось иметь прочный тыл, обезопасить восточные границы от татар. А кто на кого сможет влиять в будущем, Орда на Литву или Литва на Русь, у виленского властителя было свое мнение. В общем, хан оценивал выгоды с одной стороны, Гедимин совсем с другой, зато для Москвы комбинация получалась — лучше не придумаешь. Узбек делал на нее ставку, оказывал доверие, на какое-то время для нее устранялась угроза со стороны Литвы. Зимой 1333/34 г. на Русь доставили Айгусту Гедиминовну, окрестили с именем Анастасии, сыграли «великую свадьбу» с 17-летним Семеном…
Тосты великой свадьбы изрядно отрезвили новгородцев и псковичей. Становилось ясно, что Гедимин не против прибрать их к рукам, но вступать в войну за их права и «свободы» не собирается. А к митрополиту Феогносту обратился не только Калита, ему передали и ханский «намек»: до каких пор предстоятель Церкви будет поощрять откровенное неповиновение властям? Митрополит приехал во Владимир, вызвал Василия Калику на церемонию поставления Сарского епископа. Но новгородский владыка не обманывался, что церемонией дело не ограничится, прибыл «с дарами многими». Как протекали переговоры, известий не сохранилось, но Феогност крепко прижал Василия, и ему пришлось сдаться. От имени Новгорода он согласился отдать «князю Ивану на черный бор Вычегду и Печору». Через несколько месяцев в Москву наконец-то привезли «закамское серебро».
В 1335 г. Иван Данилович сам отправился в Новгород, торжественно возобновил пребывание на здешнем престоле, принял присягу. Узбек решил, что пора избавиться и от Александра Тверского, Калита привез новгородцам ханское повеление о походе на Псков. Но нет, от альянса с Литвой город все еще не отказался. Наримант-Глеб на время визита великого князя благоразумно уехал, однако оставил в Ладоге, Орешке и Копорье своих наместников. А приказ идти на Псков новгородцы наотрез отвергли. После долгих споров и пререканий Калите удалось всего лишь смягчить формулировку — что поход не отменен, а отложен.
Хотя дружба с западными соседями оказывалась слишком ненадежной. В то же самое время, когда новгородцы цеплялись за надежды на литовцев, банды литвы ворвались в их владения и опустошили окрестности Торжка. Калита узнал об этом на обратном пути, немедленно собрал отряд новгородцев, присоединил свою дружину и послал их наказать хищников. Русским пришлось выдержать жестокий бой, немало московских и новгородских воинов сложили свои головы, но противника сломили, «литвы избиша без числа», разорили городки Осечен и Рясну. В Новгороде известие о вторжении и схватке с литовцами вызвало беспорядки. Значительная часть горожан требовала прекратить заигрывать с иноплеменниками, налаживать отношения с великим князем. Переругались, вооружались улица на улицу. Архиепископу еле-еле удалось предотвратить драку.
А Александру Тверскому даже без похода на него было над чем поломать голову. Тверские летописцы рассказывают, что он озаботился о потомстве — если умрет на чужбине, сыновья лишатся наследственных владений. Лучше уж погибнуть ему одному, но вернуть детям княжество. Вероятно, подобные сомнения имели место. Но ему припекли обстоятельства совсем не такие благородные. За границей он промотался, «отдав имения своя, живяше во странах чужих в велием убожестве и нищете». Псковичи содержали князя скупо. Раз войны нет — получи на прокорм, и не более того. Александр ограничивать себя не умел, в Литве и Пскове он оброс новым окружением, сформировал новую дружину из русских, литовцев, немцев. Чтобы содержать ее, занимал деньги. Кредиторов успокаивал обещаниями — вот когда я сяду в Твери…
Но возвратить Тверь он мог только при поддержке Гедимина. Глядишь, и не одну Тверь… Однако Гедимин породнился с Калитой, новгородцы тоже сдавали позиции, все перспективы рухнули. Хотя Тверь мог вернуть Александру и другой властитель. Узбек. Почему бы и нет? Времени прошло предостаточно, вдруг простит? Сам Александр ехать не рискнул, в конце 1335 г. послал в Орду сына Федора прощупать почву. Он явился к хану с большими подарками, молил «со слезами многими об отце своем».
Узбека обращение Александра устраивало как нельзя лучше. В любом случае, князя требовалось выманить из Пскова. Несмотря на верную службу Калиты, царь не доверял ему. Он не был слепым, отдавал себе отчет, как крепнет и усиливается под властью Ивана Даниловича Москва. Как она дальше себя поведет? Более разумным выглядело вернуться к схеме соперничества, «разделяй и властвуй». А казнить вчерашнего мятежника было никогда не поздно. Узбек заверил, пускай князь приезжает лично, поклонится, покается, «тогда не отидет от меня без милости». Александр Тверской испросил благословения от митрополита, и все-таки колебался. Он появился было в Твери, но забрал оттуда Федора и сразу вернулся в Псков.
Почему? Потому что до князя дошли обнадеживающие известия из-за границы. В это время венгерский король Карл-Роберт и польский Казимир III заключили союз, договорились совместно бороться за юго-западные русские земли. К их коалиции примкнул галицко-волынский князь Болеслав-Юрий, принес присягу на верность венгерскому королю, а Казимиру III завещал свое княжество. Как Болеслав-Юрий, так и Казимир были зятьями и союзниками Гедимина. Скоро грянет!.. Ожидая войны, тайные переговоры с Литвой повел Смоленск. О них узнал Дмитрий Брянский, доложил хану. Узбек похвалил его, наградил ярлыком на Смоленское княжение, послал карательную экспедицию. Но смоляне отбились от татар и брянского князя, отпали от Орды и передались под покровительство Гедимина.
У Александра Тверского тоже всколыхнулись надежды. Он размечтался, что примеру Смоленска последуют псковичи с новгородцами, все-таки в Новгороде действовала сильная пролитовская партия, сорвала рейд Калиты на Псков. Но вместо этого два города снова поссорились между собой. Псковичи-то хотели отделиться не просто от Руси, а именно из-под власти Новгорода! Теперь поводом для размолвки послужили пошлины, которые отчислялись архиепископу. Псковичи отказались их платить, а Калика рассердился и проклял город. Но псковичи к его проклятиям и отлучениям отнеслись равнодушно. Знали, что у самого архиепископа неважные отношения с великим князем и митрополитом.
А шведы посмотрели на эти раздоры и рассудили: не пора ли поживиться? В 1337 г. напали, погромили Корелу, пытались захватить Ладогу. Их удалось отогнать, но новгородцы понесли огромные убытки, а шведский воевода Свен отказался от переговоров, намеревался продолжить боевые действия. Новгород забросил удочки к Гедимину, давай-ка, покровитель, выручи. Но он воевал с немцами и наживать нового врага не хотел. Заденешь шведов — они присоединятся к Ордену. Литовский государь не только сам не вмешался, но и запретил Нариманту. Он в Новгород не вернулся, еще и сына в Литву отозвал, чтобы его не втянули в бои со шведами. А своим наместникам в новгородских крепостях отписал, что их единственная задача — собирать платежи для князя, война их не касается.
Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 151
