Говард язвительно рассмеялся.
– Как трогательно ты заботишься о моем благосостоянии. Но насколько я тебя знаю, в этом деле есть какой-то подвох, так ведь?
Спинк смущенно пожал плечами и ответил:
– Полученные деньги делим пополам, потому что я беру на себя весь риск.
– О, это так на тебя похоже! – съязвил Картер.
– Ну хорошо, две трети тебе, одну треть мне. Это мое последнее слово, Картер!
Мечта о внезапном богатстве подействовала на Говарда. Он представил себе, что было бы, если бы он обладал суммой в сто тысяч фунтов, представил дом с прислугой и автомобиль. Можно было бы купить дагабию со всей командой, салоном в кормовой части и гостевыми каютами. Говард мог бы устраивать праздники в отеле «Уинтер пэлэс», как Теодор Дэвис или Ага Айят. И любой человек из высшего света будет мечтать получить приглашение на такой праздник. Красивейшие женщины будут у ног Говарда. А лорд Карнарвон пожалеет, что не отдал за него Эвелин.
– Мы поделим все два к одному, – повторил Спинк и вернул Говарда к реальности.
– Два к одному? – переспросил Картер. Он будто очнулся. – Спинк, откуда тебе вообще знать, какие сокровища спрятаны в гробнице?
Спинк поднял указательный палец.
– Мустафа Ага Айят когда-то сказал, что если кто-то найдет запечатанную гробницу фараона, то там будет лежать величайший клад в истории человечества. Айят знал это наверняка, он ведь был самым значительным торговцем антиквариата в Египте и одним из самых богатых людей в этой стране.
Картер вдруг вспомнил о событии, которое состоялось тридцать лет назад. Казалось, это было вчера. В один из долгих вечеров в Дидлингтон-холле Уолтер Б. Пейнсвик, профессор тайных учений физики в Кембридже подверг гипнозу дочку Амхерста Алисию, чтобы узнать, видит ли она будущее. Во время эксперимента Алисия предсказала, что один из присутствующих найдет величайший клад в истории человечества. Лорд Амхерст решил что этим человеком будет непременно он сам, но, как оказалось, ошибся. Неужели тогда Алисия имела в виду его?
Спинк посчитал, что Картер задумался, идти на эту сделку или нет, поэтому сказал:
– Если ты не согласишься на мое предложение, то, наверное станешь знаменитым. Однако слава редко приносит кусок хлеба, она лишь порождает завистников. Лорд Карнарвон наверняка отберет у тебя лавры первооткрывателя, а тебя отшвырнет в сторону, как надоевшую вещь. А через пару лет о тебе вообще все забудут!
– Ерунда! – возмутился Говард. – Ты пытаешься внушить мне, что тебя волнует моя слава? Спинк, ты был и остаешься мошенником. Ты серьезно думаешь, что меня можно купить? Спинк, Спинк! Говард Картер – человек чести, и этим он отличается от тебя!
Спинк должен был признать, что в переговорах с Картером потерпел неудачу. Покачав головой, он похромал к своей лошади. Но прежде чем сесть в седло, он крикнул:
– Картер, не совершай ошибку! Ты должен еще раз все хорошенько обдумать.
В ту ночь Картер ни на минуту не сомкнул глаз. Когда он встал около шести часов утра, было еще темно. Его лишило сна не только волнение, связанное с открытием гробницы, но и предложение Спинка. Бесконечные оскорбления Карнарвона, постоянные намеки лорда на происхождение Говарда и на то, что он фактически пятнадцать лет был иждивенцем его светлости, – всего этого было достаточно, чтобы отомстить лорду. Спинк, впрочем, был прав, когда сказал, что никто заранее не знает, какие сокровища скрыты в гробнице. «Как далеко я могу зайти в своей добропорядочности?» – спрашивал себя Говард. Увы, честным трудом он не смог заработать себе даже небольшое состояние. Небольшая спекулятивная торговля принесла бы ему намного больше, чем его годовой заработок.
Погрузившись в размышления, он не заметил, как наступило утро, азатем события пошли своим чередом. Когда Картер прибыл в Долину царей, работа уже шла полным ходом. Каллендер и отряд охранников менялись и спали по очереди. Никто не хотел пропустить великий момент. Даже батраки, которые обычно выполняли свою работу только ради денег и не проявляли особого интереса, сейчас старались как можно быстрее поднимать корзины с мусором наверх. Чувствовалось, как нарастает напряжение. Незадолго до полудня старший рабочий Ахмед Гургар сообщил, что рабочие наткнулись на еще одну запечатанную дверь.
Картер бешено сорвался со своего кресла под зонтом и бросился вниз по ступеням, потом – по узкому коридору. Рабочих, которые молча и благоговейно встречали его, он отпихивал в сторону, пока не добрался до стены. Она была точь-в-точь такая же, как первая. На ней тоже был картуш с именем Тутанхамона и печать города мертвых.
Говард осторожно ощупал пальцами стену, будто боялся сломать. Ахмед, державший лампу, вопросительно взглянул на Картера. Когда археолог заметил его взгляд, он серьезно и торжественно произнес, обводя указательным пальцем картуш с тронным именем Небхепрура:
– Ахмед, за этой стеной мы найдем забытого фараона!
– Да, эфенди, – ответил Ахмед Гургар так же благоговейно.
– Да, эфенди! – передразнил раиса Говард. Он схватил старшего рабочего за плечи и стал трясти его, как грушу, неистово крича от радости: – Ты вообще понимаешь, о чем я говорю? За этой стеной спрятана гробница фараона, а мы – первые люди, которые войдут в нее спустя три тысячи лет. И единственное, что ты можешь об этом сказать, «да, эфенди»!
Говард в волнении оттолкнул раиса.
Привлеченные криками, которые доносились из глубины, в коридор спустились Карнарвон и Эвелин. Они только что прибыли из Луксора, а весть о второй запечатанной стене распространилась подобно лесному пожару.
Картер скупо ответил на их приветствие и кивком указал на печати.
– Это значит… – начал лорд и запнулся.
– …что мы можем найти там замечательные предметы, -продолжил за него Картер.
– Приступайте к вскрытию гробницы!
Говард, до этого момента не обращавший внимания на лорда тут же повернулся к нему. Тихим голосом, в котором чувствовалась угроза, он произнес:
– Милорд, как, кто и что здесь будут делать, решаю я. Вы, конечно, оплатили представление, но директор здесь – я, и под мою дудку пляшут все. Даже вы, милорд!
Эвелин вздрогнула. Она не могла припомнить, чтобы кто-то разговаривал с ее отцом подобным тоном. Она ожидала услышать очень жесткий ответ. Но ничего не произошло. Напротив, лорд Карнарвон тихо сказал:
– Простите, мистер Картер, это все от волнения. Само собой, только вы составляете график работ.
В жизни Картера подобных моментов было мало, зато поражений и оскорблений насчитывалось куда больше. Вероятно, он переживал величайший триумф своей жизни: гордый лорд Карнарвон, который, как можно было предположить, еще никогда ни перед кем не извинялся и всегда говорил «я идеален», просил у него прощения, у него – недостойного Говарда Картера из Сваффхема в Норфолке.
Говард упивался моментом молчаливого напряжения, он впитывал его в себя как опиум и пьянел от него. Его эйфория лишь усиливалась от удивленного взгляда Эвелин. Она никогда бы не подумала, что у Говарда будет столько гордости, а у ее отца – столько уступчивости.
