class="p1">В наше время национализм пока еще остается вьевшимся в кровь, формирующим важную часть культурной идентичности каждого представителя гомо-сапиенс. Духовная общность, укрепленная традициями или идеологическим насилием, неизбежно противопоставляет одни нации другим. Однако моральный вред национализма особенно проявляется, когда национализм вырождается в свою наиболее зловещую форму – нацизм. Это когда чужих воспринимают не просто как соперников или даже врагов, а как нелюдей, низший тип человека. Происходит это вполне закономерно – ведь чтобы выстоять в борьбе необходимо твердо уверовать в собственные не только правоту, но и превосходство. А поскольку с моральным превосходством в данном случае туговато, на первый план выходит всякое иное, от культурного до биологического. И тогда своя нация обьявляется высшей, чистокровной, б-гоизбранной, богоносной или правоверной, а другие – низшими, рабскими, гойскими и неполноценными, которых можно не только честно побеждать в конкуренции, но и прямо стирать с лица земли.
Национальная, как и любая иная коллективная идентичность не способна в долговременном плане улучшить публичную этику – все это достигается медленным разумно-историческим процессом – но зато способна подвигнуть народ на жертвы ради верхушки. Сплочение нации вокруг национальной бутафории, если оно сопровождается разжиганием национальной гордости, национальной обиды и других нездоровых чувств, т.е. по сути коллективистских и ксенофобских групповых инстинктов, есть прямое разрушение публичной сферы. Одно из самых ярких выражений этой деятельности, если конечно не брать войну – олимпийские игры и прочие чемпионаты, где выход агрессии сочетается с небывалым подьемом национальных чувств. Если индивидуальные виды спорта, да и сама физкультура хотя бы полезны физиологически, массовые и игровые, помимо голой коммерции, низводят человека до уровня стада, что с завидной регулярностью проявляется на каждом стадионе. Но разве этика свободы требует запрета спорта и самоограничения до такой степени? Разумеется нет. Если людям нравится входить в раж и воодушевляться до инфаркта – их дело. Важно, чтобы не возникали устойчивые группы болельщиков видящие в других таких же личных врагов. А так – пусть болеют, мне не жалко.
Национализм неотделим от лжи. Он подпитывается национальной гордостью, которая как правило основывается на исторических мифах и которая неизбежно способствует межнациональной розни. Придавленных системным насилием граждан пичкают иллюзиями об национальном характере, о геройстве предков, о победах и свершениях. И лишенный возможности самореализоваться, не сумевший воспитать собственную человеческую уникальность, коллективист-националист упивается сказками о славном прошлом, отождествляя себя с героями и черпая в этом утешение от личных неудач. Народная память и святость традиций – это всегда и везде благодарность за то, что коллектив все еще жив, что он выстоял в борьбе с другими. В этом конечно есть моральное зерно. Но, помня о тех, кто помог выжить, не следует отрываться от всего человечества – любая традиция, в конечном итоге является общечеловеческой. Мы все, слава богу, живы вместе. Если же зарываться вглубь веков, ограничиваясь только "своими", не только выкопается постыдная, невыносимая подлость, глупость и жестокость, но и расцветет лютая ненависть к таким же жестоким врагам, потомки которых – сюрприз! – живут рядом и возможно, тоже чтят свои священные традиции.
Не знаю как вы, друзья, но я терпеть не могу историю. В увлечении историей есть что-то ненормальное. Прошлое – это вообще всегда зло, потому что добро только впереди. Чем больше узнаешь историю, тем противнее становится. Да и может ли быть иначе? Гомо-сапиенс – самый кровожадный и омерзительный хищник, вся его "история" – беспрерывная цепь гнусностей, предательства, ужаса. Изучение истории дает только одно – понимание полной бесперспективности будущего. Говорят, что история ничему не учит. А чему хорошему она может научить? Человек – не автомат, изучение его прошлого не даст и не может дать никаких закономерностей. Но зато оно дает все основания не доверять людям. А некоторым она также дает все основания ненавидеть их и творить новое зло.
Славная история всякой нации славна ровно до той степени, до какой ее разукрасили, а то и создали из ничего, возродив язык, традиции и остальные сказки. Лакировка истории всегда ограничивается моментом появления нации, обычно сильно отодвинутым в прошлое. Истинная история интересна только ученым, зато художественная нужна буквально каждому гражданину. Она не только превращает его в гордую шестеренку национальной машины, противостоящей чуждому враждебному миру, но и, если судить по его сияющему лицу, делает из него человека. Но на самом деле, конечно, она лишает его обьективно человеческого. Цепляние за прошлые обиды и торжества, победы и поражения – как правило на 50% с гаком выдуманные – наносит ему моральную травму и не пускает в будущее. Единственный выход из гордиева узла взаимных претензий – не принесение выборочных коллективных извинений, до которых кто-то умный уже додумался, а полное взаимное покаяние и прощение за все жестокости, сотворенные в прошлом людьми друг другу. И этот выход будет гарантированно работать только при одновременной ликвидации национальных общностей, равно как и любых неформальных групп/идентичностей, которые лелеют свои славные истории. Ибо пока они существуют, их члены, своей поддержкой общности, своей национальной самоидентификацией, принимают на себя коллективную ответственность за содеянное предками.
Здесь будет уместно коснуться вопроса о коллективной ответственности, а равно и о вине, за членов своей формальной или неформальной группы или коллектива. Всякая идентичность несет с собой причастность, откуда рождаются как ответственность за злодеяния, так и гордость за благие дела. В этом разрезе необходимо отделять два типа идентичности – добровольную и нет. Разумеется, именно в первом случае человек несет полную меру и коллективной вины, и коллективной ответственности, даже если сам не участвует в конкретных злодеяниях. А если участвует, то к коллективной добавляется еще и личная. Так что тут вопрос несложен. В случае же недобровольной идентичности, как вина, так и гордость не слишком уместны, однако это не значит, что человек полностью избавлен от них. Как же нам быть? Даже человек, несвободный от своей идентичности – например, этнической, культурной или религиозной, которые вьелись на уровень психологической зависимости – должен найти в себе силы осознать и осудить злодеяния, творимые его группой/коллективом. Так, если идентичность и не устраняется, то устраняется ответственность. Увы, подобное бывает так же трудно, как и избежать участия в злодеяниях. Агрессивная группа часто уничтожает всех, осмелившихся выступить против. Тем не менее в данном случае у нас нет выбора – ведь если никто не выступает против, то группа так и будет творить злодеяния. А значит насилие в данном случае не может служить оправданием злодейств. Единственное, что можно сделать в этом случае – оценить уровни иерархии
