Но на этот раз Григ даже не ответил ему сам, перепоручив это управляющему. Тогда Гамсун написал Григу еще одно письмо: «Дорогой Григ, я хотел бы знать, что произошло между нами? Если это не мое „предательство“, то, значит, есть что-то другое. Я не могу понять, что происходит, и был бы благодарен за разъяснение. Я понимаю, что для многих и в Норвегии, и в мире я уже мертв, но вряд ли ты хочешь продемонстрировать мне именно это. Что же это такое? Я с открытой душой спрашиваю, что же все-таки такого я сделал или не сделал?»[513]
Григу понадобилось несколько дней, чтобы сформулировать свой ответ.
В нем он написал о судьбе, вине и долге. Он признает, что без экономической и литературной мощи Гамсуна не было бы возможности двадцать два года назад выкупить «Гюльдендаль» у датчан. Он также признает, что неограниченное доверие, которое оказывал ему самый крупный акционер издательства, и позволило ему занять столь высокое положение, а также обрести другие блага. С другой стороны, было бы несправедливо не отметить, что он всегда был невероятно хорошим издателем для Гамсуна. Таким образом, они сослужили друг другу хорошую службу и никто не остался внакладе.
Судьба, вина и долг. Был ли Григ обязан Гамсуну своей жизнью? Пробыв в лагере немногим более года, он вышел на свободу осенью 1942 года. В то время как многие узники этого лагеря были отправлены в Германию, где их ждали голод, страшные страдания и смерть. Какую роль сыграл в его освобождении Гамсун? Григ знал, что Гамсуна просили вмешаться в его судьбу. И при этом существовало несколько версий того, как повел себя Гамсун. Некоторые утверждают, что он решительно отказался. Другие считают, что это он тщательно проинструктировал Марию и Туре перед их визитом к Йозефу Тербовену. Последняя встреча Гамсуна с Григом состоялась в 1941 году, и Гамсун просил Грига действовать осторожно. Это предостережение можно было истолковать двояко. Григ принял его как дружеское участие, но не было ли в нем также и угрозы? За свое освобождение Григ в письме поблагодарил Марию[514].
После того как в 1943 году самолет, управляемый братом Харальда, прославленным норвежским поэтом Нурдалем Григом, был сбит над Берлином, а Кнут Гамсун продолжал насмехаться над героями Сопротивления и желать Германии благополучия и военных побед, все было кончено между этими двумя людьми.
Они оказались по разные стороны баррикад, когда шла борьба не на жизнь, а на смерть.
Эти свои соображения и хотел высказать Харальд Григ Гамсуну, сочиняя вслух письмо, которое стенографировала его секретарша, чтобы потом отпечатать на машинке. Но в конце концов он все же решил написать письмо от руки такого содержания: «Дорогой Гамсун! Ты хочешь знать, „что произошло между нами“. Ответ очень простой. В той борьбе не на жизнь, а на смерть, которая шла, мы стояли по разные стороны баррикад — и продолжаем стоять сейчас. Мало кем я восхищался так, как тобой, и кого так любил. И никто не разочаровал меня так, как ты»[515].
Когда Григ сообщил Гамсуну, что по-прежнему считает его своим смертельным врагом, то он не знал, что этот старец пишет новую книгу. Григ думал, что в первые послевоенные годы спроса на книги Гамсуна не будет. Он полагал, что должно пройти какое-то время, прежде чем рынок будет готов к новым изданиям его книг. По его мнению, это станет возможным только в связи со столетним юбилеем писателя в 1959 году, когда, вероятно, удастся соединить читательские интересы отвернувшихся от него представителей двух теперешних поколений и людей более младшего возраста, которых его предательство во время войны будет задевать гораздо меньше. Кроме того, Григ был уверен, что время Гамсуна как основного владельца акций издательства уже прошло. Он не сможет долго владеть акциями, учитывая, что ему самому, его жене и двум сыновьям придется по решению суда выплачивать огромные штрафы.
Свое письмо Григ закончил следующими словами: «Я понимаю, что это письмо, касающееся наших с тобой отношений, причинит тебе боль. Я хочу, чтобы ты знал: мне так же больно, как и тебе».
В тот же день в ответ на письмо своего старого друга Гамсун написал прямо на конверте письма Грига следующие слова: «Дорогой Григ. Благодарю тебя за это письмо. Это как подарок. Больше мне нечего сказать. Твой Кнут Гамсун»[516].
Григ не стал долго размышлять над тем, за что, собственно говоря, его благодарил Гамсун. При этом он не мог не отметить, что Гамсун по-прежнему обладает удивительным даром находить нужные слова. Ведь он сумел напомнить издателю об их давних взаимоотношениях, когда один из них чем-то был обязан другому. Но слова Гамсуна в данном случае следовало понимать буквально. Ведь своим письмом Григ избавил Туре от подозрений Гамсуна в том, что именно он дал понять Григу, что отец в определенный момент не захотел быть вовлеченным в хлопоты, связанные с его освобождением[517].
В общем-то взаимоотношения Гамсуна с издателями часто подвергались суровым испытаниям, в результате чего нередко в конце концов наступал разрыв. Но эти конфликты имели лишь небольшие отрицательные последствия и в целом, они так или иначе оказывались выгодными Гамсуну. В начале лета 1947 года Гамсун в полной мере осознал последствия своего разрыва с Григом. «Что толку, что я продолжаю писать, — издателя у меня теперь нет. Как странно быть мертвым, хотя еще не умер», — так писал он Туре[518].
Писатель, владевший шестой частью всего имущества «Гюльдендаля», фактически лишился возможности здесь издаваться. Продолжая считать Гамсуна своим смертельным врагом, Григ попробует уничтожить его как писателя и в пределах Норвегии, и за рубежом. Тем самым он возьмет его за горло экономически и принудит продать акции издательства.
Но Гамсун в борьбе за владение акциями оказался дьявольским противником.
И вот он сделал для этого первый ход.
Он предоставил в распоряжение Туре свои авторские права, наделив его всеми необходимыми полномочиями, при этом показал себя и как неутомимый наставник. Интерес к переизданию произведений Гамсуна проявило итальянское издательство «Мондадори», а также издательство «Хосе Ханес» в Испании. В Германии прежние издательства были закрыты странами-победительницами. Гамсун посоветовал Туре обратиться к новым немецким издательствам. И вскоре некоторые из них заинтересовались изданием книг Гамсуна. Раньше у него были определенные суммы на счетах немецких издательств, но административные власти стран-победительниц изъяли все ценности, принадлежащие лицам, которые так или иначе, были связаны с врагом в период немецкой оккупации. И в список таких лиц был включен нобелевский лауреат, удостоенный этого звания за свое «идеалистическое» творчество, посвященное воспеванию труда земледельца.
