Прибыв в Охотск, нашел я шлюп в самых необходимых частях исправленным. Всего же нужного исправления, по великой во многих отношениях неудобности реки Охоты, произвести в действие не было возможности. Невзирая, однако ж, на такие препятствия, при пособии деятельного начальника порта господина Миницкого мы успели приготовить шлюп к походу в такой точно исправности, как бы в лучших портах Российского государства. А потому справедливым почитаю при сем случае изъявить признательность оному отличному начальнику, много содействовавшему к предстоявшему и счастливо совершившемуся путешествию. Для умножения команды шлюпа «Дианы» прибавил он еще из Охотской морской роты одного унтер-офицера и десять солдат, а для безопаснейшего плавания отдал под мою команду один из охотских транспортов – бриг «Зотик», на коем командиром сделан лейтенант Филатов, один из офицеров командуемого мною шлюпа. Кроме сего, выбыл из моей команды лейтенант Якушкин для начальствования на другом охотском транспорте – «Павле», шедшем в Камчатку с провиантом.
18 июля 1812 года, быв в совершенной готовности к отплытию, принял я на шлюп шесть человек японцев, спасшихся с разбитого на камчатских берегах японского судна для отвозу их в отечество[89]. В 3 часа пополудни 22 июля отправились мы в путь в сопровождении брига «Зотика».
Мое намерение было идти кратчайшим путем к Кунаширу, то есть Пиковым каналом или, по крайней мере, проливом де Фризовым. На пути нашем до самого острова Кунашира ничего особенно примечательного не случилось, кроме того, что мы однажды были подвержены чрезвычайной опасности. Около полудня 27 июля небо от пасмурности очистилось так, что мы хорошо могли определить свое место, от которого в полдень остров св. Ионы был к югу в 37 милях. Остров сей открыт командором Биллингсом во время плавания его на судне «Слава России», предпринятого им из Охотска в Камчатку. Географическое положение его по астрономическим наблюдениям весьма верно определено капитаном Крузенштерном. Вообще сказать можно, что все те места, которые сей искусный мореплаватель определил, могут служить почти столь же точною поверкою хронометрам, как и Гринвичская обсерватория.
Посему мы нимало не сомневались в истинном положении своем от оного острова, равно как и наше место в полдень сего дня было определено с довольною точностью. Почему мы и стали править таким образом, чтоб миновать остров милях в 10 расстояния, а бригу «Зотику» приказал я чрез сигнал держаться от нас в полумили. Намерение мое было, если погода позволит, осмотреть остров св. Ионы, весьма редко видимый охотскими транспортами и компанейскими судами, так как он лежит не на пути обыкновенного тракта из Камчатки в Охотск.
С полуночи на 28 июня ветер продолжал дуть при густом тумане, сквозь который в 2 часа увидели мы прямо перед собою высокий камень в расстоянии не более 20 сажень. Тогда положение наше было самое опасное, какое только представить себе можно: среди океана в таком близком расстоянии от утесистой скалы, о которую в минуту могло разбиться судно на мелкие части, нельзя было и помышлять об избавлении. Но провидению угодно было спасти нас от предстоявшего нам бедствия. В мгновение мы, отворотив, уменьшили ход шлюпа и хотя, сделав сие, нельзя было вовсе избежать близкой опасности, но можно было уменьшить вред, причиняемый судну ударом о камень или приткновением к мели. Уменьшив ход шлюпа, мы получили один легкий удар носовою частью и, усмотрев чистый к югу проход, пошли в него и миновали вышеупомянутый камень и другие еще открывшиеся в тумане камни небольшим проливом.
Пройдя сии врата, мы опять, убавив ход, предались на произвол течения и вышли другим проливом между новыми камнями на безопасную глубину. После сего, наполнив паруса, удалились от сих опасных камней. Бригу «Зотику» чрез туманный сигнал дано знать о близкой опасности, но он, держась у нас на ветре, избежал угрожавшего нам великого бедствия.
В четвертом часу туман прочистился, и мы увидели всю великость опасности, от которой избавились. Весь остров св. Ионы с окружающими его камнями открылся очень ясно. Он в окружности имеет около мили и походит более на высунувшийся из моря большой камень конической фигуры, нежели на остров, отовсюду утесист и неприступен. К востоку в близком от него расстоянии лежат четыре больших камня, но между которыми из них пронесло нас течением за густым туманом мы не могли приметить.
При взгляде на сии страшные для мореходцев среди океана воздымающиеся из воды громады воображение наше исполнилось гораздо большим ужасом, нежели каковым мы были объяты в прошедшую роковую ночь. Опасность, которой мы внезапно подверглись, столь быстро миновала, что не успела в нас возродиться и боязнь от погибели, неминуемо долженствовавшей воспоследовать, когда шлюп, казалось, должен был о первую скалу, стоявшую прямо впереди, удариться и раздробиться. Но обходя оную в таком близком расстоянии, что можно было б на нее наскочить, вдруг шлюп, прикасаясь к мели, сильно три раза потрясся. Признаюсь, что сие потрясение потрясло и всю мою душу. Между тем волны, о скалы ударяющие, раздирая воздух, страшным шумом заглушали всякое отдаваемое на шлюпе повеление, и сердце мое замерло с последнею мыслью, что при общем кораблекрушении погибнут и все японцы, чрез кораблекрушение нам провидением посланные как средство к освобождению в неволе томящихся наших сослуживцев.
Кроме острова св. Ионы, во время прочистившейся погоды мы имели удовольствие видеть бриг «Зотик» не в дальнем от нас расстоянии. Дав таким образом нам осмотреться, покрыл нас по-прежнему густой туман, и зрение наше за густотою оного простиралось вокруг токмо на несколько сажень. После сего опасного случая мы, кроме обыкновенных на море препятствий от противных ветров, ничего особенного любопытства заслуживающего не встретили. Первую землю мы увидели в третьем часу пополудни 12 августа; оная составляла северную часть острова Урупа. Противные ветры и туманы не позволили нам пройти де Фризовым проливом прежде 15 числа, и те же препятствия продержали нас у берегов островов Итурупа, Чикотана и Кунашира еще 13 дней, так что мы в гавань[90] последнего из сих островов вошли не прежде как 26 числа августа.
Обозрев в гавани все укрепления и проходя мимо оных не далее пушечного выстрела, заметили мы сделанную вновь о 14 пушках в 2 яруса батарею. Скрывавшиеся в селении японцы с самой минуты нашего появления в заливе в нас не палили, и нам нельзя было усмотреть никакого движения. Все селение с морской стороны завешено было полосатою тканью, чрез которую только видны были одни кровли больших казарм; гребные их суда все были вытащены на берег. По такой наружности имели мы причину заключить, что японцы привели себя в лучшее противу прошлогоднего оборонительное положение, почему и остановились мы на якоре в двух милях от селения. Выше сказано, что в числе японцев был на «Диане» один несколько разумевший русский язык, по имени Леонзаймо. Он вывезен за 6 лет пред тем лейтенантом Хвостовым. Посредством сего человека изготовлено было на японском языке к главному начальнику острова краткое письмо, смысл коего извлечен был из доставленной ко мне от господина иркутского гражданского губернатора записки.
