и стать под ружье для продолжения борьбы с прежним противником. Вновь возродилась 15-я стрелковая Воткинская дивизия, но было уже поздно… Яд большевистской агитации уже отравлял сибирский молодняк армии и разлагал ее тыл.
В одну ночь измена 1-го Ялуторовского, 2-го Барабинского и других полков сорвала весь фронт и открыла красным дорогу на Воткинский завод. Случилось то, что там, где осенью 1918 года ижевцы и воткинцы, окруженные красным кольцом, три месяца бились, не получая ни от кого помощи, Сибирская армия, опираясь на весь Урал и всю Сибирь, имея в изобилии пушки, пулеметы и патроны, в течение какого-нибудь месяца была вынуждена очистить весь Прикамский край. В мобилизованной армии не было того единства, той спайки, которые составляли великую силу и ценность боткинских и ижевских ополчений.
12 июня 1919 года Воткинский завод вновь был оставлен, но на этот раз из него эвакуировались все поголовно: и стар и мал. Крестьяне окружного района тоже бросили свои деревни. Тот, кто пережил кровавые ужасы чекистской расправы после первого оставления завода в страшные дни после 11 ноября 1918 года, не мог решиться подвергнуться всему этому вторично. Уходили все, оставляя на произвол судьбы и дома, и все имущество. В некоторых деревнях не осталось и десятка жителей.
Вновь собрались воткинцы вокруг своих командиров во главе с полковником Юрьевым, уже украшенным белым Георгиевским крестом. Вновь сильные и крепкие духом бойцы-прикамцы, бородачи бабкинцы и ножовцы стали под команду своего командира Мудрынина, а неуязвимые осинцы — около своего односельчанина полковника Жуланова. И вновь на долю 15 000 закаленных бойцов 15-й Воткинской стрелковой дивизии выпала честь и счастье наносить сокрушительные удары красному врагу и стать для него опять страшными.
Недаром красные направляли против них своего Блюхера с отборными частями. Но это не помогало. Воткинцы били Блюхера и в решительном бою на Иртыше под Тобольском, и у Тюмени, где прославленный красный вождь сам еле спасся, выскочив из штаба ночью в одном белье и успев убежать в тайгу.
Боевая служба героев-воткинцев была отмечена многими наградами, Георгиевскими крестами, офицерскими чинами. Среди награжденных — прапорщики Непряхин, Разживин, Анкудинов, Юдин, Лушников, Круглов, Шалавин, поручики Доронин, Ощепков, Белоногов, штабс-капитан Кривилев и много других.
Лихие воткинцы-артиллеристы имели особое отличие — георгиевский шнур на погонах; они во главе со своим командиром полковником Алмазовым составляли на редкость крепко спаянную артиллерийскую семью. Всем на удивление, они единственные из всей Сибирской армии вывезли с собой из Ледяного похода все свои пушки; с ними они лихо бились в Забайкалье и только на ст. Маньчжурия были вынуждены сдать их китайским властям.
Много геройских дел совершил наш конный дивизион, и много вреда и потерь нанес он красным. Он был пополнен крестьянами, служившими в кавалерийских полках старой Императорской армии: эти, как их называли, «наши казаки» выступили из дома на собственных лошадях, в собственном, у кого нашлось, обмундировании и снаряжении, но после нескольких боев с красными у них появились и седла, и хорошие кони, и все нужное снаряжение. Все выравнялись как один; лапотники-крестьяне преобразились в блестящие эскадроны. Для них преград не было, их вели такие отважные командиры, как ротмистры Агафонов, Вдовин, Худяков, Рябков, Букаев, в конных атаках не раз шашками рубившие красные цепи. Составленные из необычайно смелых и отважных людей, наши конные части не раз спасали пехоту, много раз громили врага дерзкими охватами, своей разведкой добывали ценные сведения. Врага они не считали, всегда его били и сделались для него страшным пугалом; их удары были неотразимы.
Огромную пользу принес воткинцам их саперный дивизион; его тяжким трудом была создана многолинейная оборона подступов к заводу, он был деятельным участником всей боевой службы боткинских частей. В ряду его боевых заслуг редкостным примером профессионального искусства и практического выполнения навсегда останется понтонный мост, наведенный им через реку Каму перед первым оставлением Воткинского завода. Этот мост был наведен на такой могучей и многоводной реке, как Кама, длина его была 482 сажени, закончен он был в необычайно короткий срок между 26 октября и 4 ноября в обстановке частой бомбардировки красными канонерками и без наличия каких-либо стандартных специальных средств.
Вместе с Сибирской армией пережили воткинцы радости и печали, дни побед и дни невзгод. С ней они разделили все трудности Ледяного похода, от родных берегов Камы до берегов Великого океана прошли они с поднятым знаменем борьбы против красных насильников, поработителей и разрушителей.
А. Гутман[121]
Ижевское восстание[122]
С начала 1918 года, как и во всей России, на Каме свирепствовали советские Чрезвычайки. Кровавый террор опустошал несчастные города и селения, расположенные на великой реке. Особенной жестокостью и зверствами отличались Чрезвычайки пермская и сарапульская. В Сарапуле, как окружном промышленном городе, были сосредоточены главные советские учреждения и военные штабы. Здесь орудовали большей частью черноморские матросы. Военным комиссаром был некий Седельников, молодой человек со звериными наклонностями, самолично убивавший арестованных; комиссаром финансов был местный рабочий Медведев. Совдепы накладывали на буржуазию и интеллигенцию миллионные контрибуции. Все тюрьмы города и уезда были переполнены. Каждую ночь там убивались сотни заподозренных в контрреволюции, не внесших сполна налогов или вообще чем-либо не понравившихся властям. Обреченные перед расстрелом подвергались страшным пыткам. Так, известный на Каме коммерсант В. И. Стахеев был убит и ограблен после двухнедельных пыток. Одного из членов торгового дома «Братья Грибасовы» арестовали за невзнос контрибуции и несколько раз водили из тюрьмы на Каму, опускали в прорубь (дело было зимой) и выпытывали, где у него спрятаны деньги. Каждый раз несчастный открывал новые места, деньги отбирались, а его продолжали пытать. Наконец, в одну ночь его привели к проруби и в бесчувственном состоянии спустили в воду. Тело его осталось неразысканным. Убивали офицеров, чиновников, общественных деятелей, врачей, адвокатов, торговцев, служащих и крестьян.
Из городов Прикамского края Сарапул особенно пострадал. Еще осенью 1917 года местный гарнизон взбунтовался, разграбил винный склад, перепился и начал громить город. Погром продолжался несколько дней, пока не удалось разоружить озверевших солдат. Теперь на Сарапул обрушился со всей силой большевистский террор. Матрос Ворожцов и комиссар Седельников лично по ночам приезжали в тюрьму и расстреливали намеченные по заранее составленным спискам жертвы. Каждый попавший в тюрьму знал, что оттуда он, по всей вероятности, уже не выйдет. После ночных кровавых оргий оставшихся арестованных заставляли мыть полы и стены тюрьмы, забрызганные кровью. В июне 1918 года, по доносу своих же рабочих, был арестован сарапульский кожевенный заводчик Давид Ушеренко с двумя сыновьями, учениками
