до предела злобы. Последовал приказ Троцкого: «Стереть с лица земли Воткинский и Ижевский заводы, не оставить камня на камне на их местах и беспощадно уничтожить рабочих, изменивших пролетариату и советской власти…»
3-й армии Эйдемана было приказано двинуться от Перми на Воткинский завод, а 2-й армии Шорина и 5-й армии Вацетиса, усиленной латышскими дивизиями, охватить кольцом оба завода и совместно с 3-й армией их уничтожить. Началась беспощадная, не на жизнь, а на смерть борьба; по всему фронту завязались бои с красными, главным образом интернациональными частями.
В бою под селом Бабка воткинцы разгромили два красных полка, захватили массу оружия и патронов, а там же на боевом участке штабс-капитана Мудрынина русские бородачи ножовцы загнали в глубокое устье реки и утопили в нем весь интернациональный батальон 1-го Пермского советского полка, выловив при этом только несколько экземпляров красного интернационала для демонстрирования остальным рабочим завода, с кем приходилось биться и с какими элементами советская власть шла уничтожать коренных русских рабочих и крестьян.
Но силы красных росли и росли. Воткинцы отбивались, окруженные с трех сторон красным кольцом. Много подвигов величайшего мужества, отваги и геройства было совершено в эти три месяца, но стало не хватать патронов, а для взятых у красных орудий не было снарядов. Красное кольцо все сокращалось, был занят Сарапул.
Ижевцы выбились из сил, не могли более держаться на своем заводе и, оставив его, отошли на соединение с воткинцами. Последние держались еще крепко, ждали подхода помощи с разных сторон, и от Дутова, и от Сибирской армии, и от Каппеля, но дни шли, а помощь не шла, красные же все усиливались, и их атаки становились все более отчаянными.
Невозможность дальнейшего сопротивления в создавшихся условиях принудила штабс-капитана Юрьева к единственно остававшемуся решению: оставить Воткинский завод, вывести своих уставших бойцов на левый берег Камы и пробиваться на соединение с Сибирской армией.
Трудами своей саперной роты была выполнена весьма трудная работа срочной постройки понтонного моста через широкую и многоводную Каму. Потянулась по нему непрерывная линия людей и обозов; три дня продолжался этот великий исход. 40 тысяч рабочих и крестьян уходили из своих родных мест, гонимые новой «рабоче-крестьянской властью».
11 ноября 1918 года был покинут Воткинский завод. В ночь на 12-е по мосту перешли последние части Воткинской армии; саперы уничтожили мост; порвалась связь с правым берегом, где уже начинал бушевать кровавый разгул разного интернационального сброда. Там красная власть уже чинила ужасную кровавую расправу, лилась кровь, шли расстрелы отцов и братьев всех, кто принимал участие в восстании. Всего в эти дни было убито не менее 5 тысяч человек в Воткинском заводе да не менее того в Ижевске.
Повстанцы ушли от красной расправы; за них красная власть истребляла тех, кто были совершенно непричастны к восстанию и кто, не чувствуя за собой никакой вины, остался на родном месте вместе со своей семьей. Красные вампиры не могли помириться с тем, что Воткинская Народная армия ушла из окружения. Троцкий приказал советской «железной» дивизии догнать уходившие части и не дать соединиться с Сибирской армией.
Но ничто не могло взять наших крепко спаянных бойцов. В декабре месяце под Тюшевским заводом и под Бикбаркой холодные и голодные воткинцы, отбиваясь в ледяных окопах, отбросили назад шестнадцать атак отборных красных полков и, перейдя затем в наступление, разгромили знаменитую дивизию комиссара Азина, составленную из цвета коммунистических частей: полка красных орлов, полка северной коммуны и др. Последующие красные попытки «взять» воткинцев неизменно кончались неудачами и большими для большевиков потерями. Потом уже сами красные сознавались, что операции против Воткинского завода обошлись им в 30 000 убитых и раненых.
Воткинцы знали, что им пощады не будет. У них суворовский завет — «сам погибай, а товарища выручай» — был неразрывно связан с надписью на нарукавных повязках: «Один за всех, все за одного». Отбиваясь часто на все стороны, Воткинская армия прошла 300 верст от родных мест и только под Красноуфимском соединилась с теми, от кого так долго ждала помощи и выручки, под новый 1919 год она встретила первые части Сибирской армии — 17-й Оренбургский казачий полк под командой полковника Сукина: никакие красные кольца не могли удержать доблестных боткинских бойцов. Они с честью вышли из всех окружений, а сверх того привезли с собой ценнейший подарок адмиралу Колчаку и его армии. Это были 100 тысяч винтовок, в свое время полученных ими от Ижевского завода.
Измученные и истерзанные пятимесячными боями и зимним походом, с сильно поредевшими рядами, но все же представляя собой внушительную силу — около 20 000 испытанных и крепких бойцов, воткинцы наконец получили столь заслуженный отдых. Приказом адмирала Колчака 1 февраля они были сняты с фронта и отведены в город Осу.
Здесь Воткинская Народная армия была переформирована в 15-ю сводную Воткинскую стрелковую дивизию[120] в составе четырех стрелковых полков, конного дивизиона, артиллерийского дивизиона с 14 орудиями и инженерного дивизиона. В марте месяце совместно с боевой колонной полковника Казагранди корпуса генерала Вержбицкого Воткинская дивизия получила приказание занять родной ей завод.
Перейдя реку Каму, воткинцы вступили в бой с красными. Глубоким обходом лыжников и сокрушительным ударом в лоб красного фронта 24 марта 1919 года, в канун праздника Благовещения, Воткинский завод был занят. При этом были захвачены комиссар дивизии, полевое казначейство, дивизионные лазареты со всем персоналом и склады всякого имущества — так стремителен был удар и так неожиданно появились здесь воткинцы.
После того как последующими действиями все Прикамье, Ижевский завод, Сарапул, Агрыз, Вятские Поляны и весь район выше до реки Вятки были очищены от красных, Сибирская армия была остановлена разливом реки Вятки. Воткинские рабочие и крестьяне Прикамского края были распущены по домам для полевых весенних работ. Получив от Верховного правителя благодарственную грамоту за особые заслуги в беспримерной борьбе за освобождение Родины, Воткинская дивизия расползлась по домам; в рядах полков остались только те, которые были обязаны военной службой в порядке, установленном для Сибирской армии. В гарнизоне Воткинского завода остался кадровый полк под командой полковника Мудрынина. Одновременно были распущены по домам и ижевцы, геройски отличившиеся при взятии Уфы.
Роспуск этих двух Народных армий, представлявших огромную силу из 40 000 закаленных и крепко спаянных бойцов, был колоссальной ошибкой адмирала Колчака, весьма сыгравшей на руку красным, дрожавшим тогда за Казань, Самару и Вятку. Но недолго пришлось воткинцам оставаться в своих домах. Оплакав отцов и братьев, расстрелянных большевиками, они были вновь призваны вернуться в ряды своих старых частей
