и поразив.
Тут началось ужасное смятенье:
Покуда по престолу в исступленье
Я посохом тяжелым колотил,
Рассеялись правители светил,
От гнева моего ища себе спасенья.
То видя, разошелся я вконец,
Едва не разорив Нефритовый дворец.
Вельможи важные пришли к благому Будде,
Чтоб тот привел меня к повиновенью.
Сказав, что я – невиданный храбрец,
Он, не в пример жестокосердным судьям,
Моим рассказам внял со снисхожденьем,
А я без передышки, тут же, сразу,
Вновь принялся за прежние проказы.
Взобравшись на ладонь златую божества,
Я колесом прошелся раза два,
Подпрыгнул, вытянулся, перекувыркнулся,
Всю землю облетел и вновь к нему вернулся,
Свой замысел осуществив в одно мгновенье,
Что снова всех повергло в изумленье.
Всевышний знал, как поступить со мною,
Чтоб от проказ моих избавить белый свет:
Он придавил меня небесною скалою,
Под коей я провел немало долгих лет.
Их минуло пятьсот, когда меня от гнета
Всесильной Гуаньинь избавила забота.
Я был приставлен к Танскому монаху,
Его в пути на Запад охранять
От тех забот, опасностей и страхов,
Что перед ним в пути должны предстать.
Такое дело оказалось мне под стать —
Не то что под скалою прозябать!
И вот, наставника сопровождая,
Со злыми силами я беспрестанно бьюсь,
Всех оборотней в схватках побеждаю,
Всех дьяволов и бесов истребляю,
И нет средь них того, кого я убоюсь!
Когда царь дьяволов услышал, что перед ним сам Сунь У-кун, он обратился к нему с такими словами:
– Значит, ты и есть тот самый негодяй, который учинил великое буйство в небесных чертогах?! Раз ты избавился от тяжкой кары и приставлен охранять Танского монаха в его пути на Запад, ступай себе с ним, куда тебе надо. Чего ради ты суешься в чужие дела да еще выслуживаешься, как жалкий раб, перед царем Пурпурного царства? Смерти своей ищешь здесь, что ли?
– Мерзкий дьявол! – прикрикнул на оборотня Сунь У-кун. – Только по своей глупости ты можешь так говорить. Меня с большим почетом просил государь Пурпурного царства помочь ему, отнесся ко мне, как к своему благодетелю; я, старый Сунь У-кун, стою выше этого царя во сто тысяч крат, и он чтит меня, как отца родного, и служит мне, как святым духам. А ты, мерзавец, смеешь обзывать меня рабом?! Вот я сейчас покажу тебе, наглец и обманщик! Стой, ни с места! Попробуй посох твоего дедушки!
Дьявол опешил при виде разгневанного Сунь У-куна и едва успел увернуться от смертельного удара. Оправившись, он бросился на противника со своей разукрашенной секирой. Тут между ними разыгрался славный бой. Вот послушайте:
Посох с ободками золотыми, —
Замыслам хозяина покорный,
Встретился с секирою узорной,
С той, что ветра резкого острее.
Кто ж из славных воинов сильнее?
Иль они друг друга стоят оба?
Первый бьется, скрежеща зубами,
Лютую выказывая злобу,
А второй свирепо стиснул зубы
И сверкает грозными очами,
Вид являя яростный и грубый.
Первый на землю с небес спустился,
В мудрости великой равный небу,
А второй – царь дьяволов свирепый,
Оборотень, что из тьмы кромешной
В мир земной явился, многогрешный.
Их дыхание, клубясь, как тучи,
Из груди со свистом вылетает,
Взрытый их ступнями прах сыпучий
Небо пеленою закрывает,
Камни под ударами их ног
В мелкий превращаются песок.
То сходясь, то снова расходясь,
Все вокруг себя круша и руша,
Сталкивались воины не раз,
И не раз сшибалось их оружье,
Золотой насечкою блистая,
Искры золотые рассыпая…
Враг врагу ни в чем не уступает,
Ни на пядь никто не отступает
Первый из противников стремится
Возвратить царю его царицу,
А второй о том лишь помышляет,
Чтобы с ней любовью насладиться…
Повод боя не такой уж важный!
Стоит ли с подобной страстью биться
За царя иль за его царицу?
Но бойцы сражаются отважно,
Сердце страхом смерти не томится,
И не первый час та битва длится!
Убедившись в том, что Сунь У-кун очень силен и искусен в бою, царь, дьяволов понял, что ему не удастся победить его. Он отразил своей секирой посох врага и воскликнул:
– Сунь У-кун! Обожди! Я с утра ничего не ел. Погоди, пока я подкреплюсь немного. Я быстро вернусь, и мы продолжим бой. Посмотрим тогда, чья возьмет!
Сунь У-кун сразу же смекнул, что царь дьяволов хочет пойти за своими волшебными бубенцами. Он убрал посох и сказал:
– Хороший охотник не гонится за заморенным зайцем! Ступай, наедайся до отвала, придешь – легче будет помирать!
Царь дьяволов стремительно повернулся, влетел в пещеру и прибежал к царице:
– Скорей достань мне талисман! – запыхавшись, сказал он.
– А зачем он тебе понадобился? – спросила царица.
– Меня утром вызвал на бой последователь и ученик монаха, который направляется на Запад за священными книгами. Его зовут Сунь У-кун. Он же назвался вымышленным именем Вай-гун. Я сражался с ним до сего времени, но исход боя все еще не определился. Вот сейчас я с помощью волшебного талисмана напущу на эту обезьянью морду дым и огонь и спалю его!
У царицы при этих словах сжалось сердце. Ей вовсе не хотелось доставать бубенцы, но она опасалась, что вызовет подозрения царя дьяволов; достать же бубенцы она тоже боялась, так как не хотела погубить Сунь У-куна. Заметив, что она медлит, царь дьяволов стал торопить ее.
– Скорей давай сюда! – крикнул он.
Царице ничего не оставалось, как открыть сундук, достать все три бубенца и вручить их царю дьяволов. Тот взял их и стремительно вышел из пещеры.
Царица же осталась в своих покоях, и слезы потоками хлынули из ее глаз, ибо она считала, что теперь уже нет никакой возможности спасти Сунь У-куна. Ведь ни она, ни царь дьяволов понятия не имели о том, что бубенцы поддельные.
Итак, выйдя из ворот, царь дьяволов, уверенный в победе, стал звать:
– Эй, Сунь У-кун! Не убегай! Погляди, как я сейчас тряхну бубенцами!
Сунь У-кун рассмеялся:
– Думаешь, только у тебя есть бубенцы? Ты тряхнешь, а мне нечем тряхнуть,
