Так как вид индейцев с белой кожей под знойным небом и среди племен с очень темной кожей вызывает изумление, то испанцы для объяснения этого факта выдвинули две весьма малообоснованные гипотезы.
Одни утверждают, что голландцы из Суринама и с реки Эссекибо могли смешаться с гуахарибо и гуайнаре; другие, движимые ненавистью к капуцинам с Карони и к обсервантам с Ориноко, хотят видеть в этих белых индейцах то, что в Далмации называют muso di frate[278], то есть потомство, законность происхождения которого несколько сомнительна.
И в том и в другом случае выходит, что Indios blancos – метисы, дети индианки и белого. Я видел тысячи метисов (mestizos) и могу заверить, что такое уподобление совершенно неправильно. У обследованных нами индейцев, принадлежащих к племенам с белой кожей, были характерные для остальных индейцев черты лица, телосложение и гладкие, прямые и черные волосы.
Их нельзя принять за людей смешанной расы, потомков индейцев и европейцев. В то же время некоторые из них очень маленькие, а другие обычного для медно-красных индейцев роста. Они не слабосильные, не болезненные, не альбиносы; от медно-красных народов они отличаются лишь значительно менее смуглой кожей.
Поэтому мы считаем излишним останавливаться на соображениях относительно расстояния между горами Верхнего Ориноко и населенным голландцами побережьем. Я не буду отрицать, что среди карибов у истоков Эссекибо могли видеть потомков беглых негров (negros alzados del palenque); но ни один белый никогда не добирался с восточного побережья до рек Гехетте и Окамо, в сердце Гвианы.
Больше того: хотя странное скопление в одном месте, к востоку от Эсмеральды, племен с белой кожей вызывает изумление, все же вполне достоверно то, что и в других частях Америки видели племена, которые отличаются от соседних племен цветом своей кожи, гораздо менее темной.
К ним относятся аривириано и макиритаре с берегов Вентуари и Падамо, паудакото и паравена с Эребато, вира и аригуа с Кауры, мологаго из Бразилии и гуаяна из Уругвая[279].
Совокупность этих фактов заслуживает серьезного внимания, так как они относятся к большой ветви американских племен, обычно противопоставляемой полярной ветви – эскимосам-чугазам, дети которых рождаются белыми и кожа которых приобретает желтоватую, как у монголов, окраску лишь под действием воздуха и сырости.
В Гвиане дикие племена, обитающие в самых густых лесах, обычно бывают менее темными, чем те, что живут на берегах Ориноко и занимаются рыбной ловлей. Однако это незначительное различие, наблюдающееся также и в Европе между городскими ремесленниками и земледельцами или рыбаками с морского побережья, ни в коей мере не объясняет загадки Indios blancos, не объясняет существования американских племен с кожей, как у метисов.
Белые индейцы живут в окружении других лесных индейцев (Indios del monte), у которых кожа красновато-коричневая, хотя теперь они подвергаются таким же физическим влияниям. Причины этих явлений коренятся в глубокой древности, и мы повторим вместе с Тацитом: est durans originis vis[280].
Племена с белой кожей, которые нам довелось видеть в миссии Эсмеральда, живут в части гористой страны, расположенной между верховьями шести притоков Ориноко, между Падамо, Яо, Вентуари, Эребато, Аруй и Парагуа. Испанские и португальские миссионеры обычно обозначают эту страну особым названием Парима.
Здесь, как и в некоторых других странах Испанской Америки, индейцы снова завоевали то, что отняла у них цивилизация, или, вернее, отняли миссионеры, являющиеся предтечами цивилизации. Экспедиция Солано для установления границ и нелепое рвение, проявленное гвианским губернатором[281] в поисках Дорадо, воскресили у некоторых лиц во второй половине XVIII столетия дух предприимчивости, который был свойствен кастильцам в эпоху открытия Америки.
Двигаясь вдоль реки Падамо, испанцы нашли путь через леса и саванны, за десять дней приводивший из Эсмеральды к истокам Вентуари; еще за два дня оттуда добрались по реке Эребато до миссий на Кауре. Два умных и смелых человека, дон Антонио Сантос и капитан Барето, с помощью индейцев макиритаре построили на пути от Эсмеральды до реки Эребато ряд военных постов; это были двухэтажные дома (casas fuertes) с установленными в них мортирами, показанные на изданных в Мадриде картах как девятнадцать деревень.
Солдаты, предоставленные сами себе, всячески притесняли мирных индейцев, чьи возделанные участки окружали casas fuertes; и так как эти притеснения были менее методическими, иначе говоря, хуже рассчитанными, чем те, к которым индейцы мало-помалу привыкли в миссиях, то в 1776 году несколько племен объединилось против испанцев.
В одну ночь на все военные посты, расположенные на протяжении почти 50 лье, были совершены нападения. Дома сожгли, большую часть солдат убили; лишь очень немногие из них были обязаны своим спасением милосердию индианок. Еще и теперь с ужасом рассказывают о том ночном набеге.
Задуманный в глубочайшей тайне, он был совершен с такой согласованностью, которую индейцы обеих Америк, привыкшие скрывать свою страстную ненависть, проявляют всегда, когда дело касается их общих интересов. После 1776 года никому не приходило в голову восстановить сухопутную дорогу, идущую от Верхнего до Нижнего Ориноко, и ни один белый не мог попасть из Эсмеральды к реке Эребато.
Несомненно, однако, что в гористой стране между истоками Падамо и Вентуари (близ районов, называемых индейцами Ауричапа, Ичуана и Ирике) есть немало мест с умеренным климатом и пастбища, способные прокормить большое количество скота. Военные посты некогда приносили значительную пользу, препятствуя набегам карибов, которые время от времени захватывали рабов, правда немногочисленных, между Эребато и Падамо.
