— Вы, люди, слишком самоуверенны, — заметил новый монарх. — Вы думаете, мы тупые провинциалы. Разве в колчане только один дротик? Дураки. Дураки вы все.
— Допустим, — произнес Роджер с нехорошей улыбкой. — Однако мы вот-вот превратимся в разъяренных дураков, Бижан. Где наш заказ?
— Ты не получишь ни щепки. И никуда не уйдешь, — фыркнул правитель. — Из-за вас я потерял лучшую часть своего войска.
Роджер кивнул головой и довольно ухмыльнулся.
— Ладно, шпик, и какой же финт ты теперь решил выкинуть?
— Ты должен, обращаясь ко мне, говорить «ваше величество», землянин! Или я не дам вам противоядие от отравы, которую вы съели в первую же ночь по прибытии сюда!
— Должен тебя разочаровать, мы не принимали никакого яда, — сказал Роджер. — Я в этом абсолютно уверен. В любом случае мы до сих пор живы.
— Яд вам подложили на банкете, — усмехнулся шпион. — Его можно было увидеть — такие маленькие листочки, совершенно безвкусные. Доза была вполне достаточной. Только глупец мог не заметить яда, а вы его съели. С тех пор мы постоянно даем вам противоядие, и только поэтому вы до сих пор живы. Если мы перестанем его вам давать, вы все умрете, глупый базик!
— Постой, — стал вспоминать Роджер. — Такие небольшие зеленые листочки? По вкусу напоминающие гнилой укроп?
— Они безвкусны, — повторил Бижан. — Но ты прав, они ярко-зеленого цвета.
— Ой-ёй, — сказал Роджер, стараясь сдержать улыбку. — И — дай-ка я сам догадаюсь — противоядие добавлялось во все продукты, которыми вы нас с тех пор кормили. Верно?
— Да, — презрительно улыбался Бижан. — И если вы его не получите, то умрете. Яд начнет действовать на следующий же день, но умрете не сразу — будете мучиться еще несколько дней перед смертью. Так что лучше не злите меня. А теперь хватит болтать. Нам нужно спланировать следующее завоевание и...
— А я так не думаю, — перебил принц со смешком. — Оказывается, тебе не обо всем доносят, Бижан.
— Что ты имеешь в виду? — подозрительно спросил лудильщик. — Я занимался важными делами... — по инерции продолжил он.
— Ты же не проверял, у кого я столовался последние несколько дней. — Роджер уже не скрывал насмешки.
Бижан уставился на принца, затем сделал знак одному из стражников, стоявших у трона. Недолго пошептавшись о чем-то с монархом, стражник удалился.
— Сир, — прошептал Джулиан, придвигаясь к Роджеру, — это хорошая мысль?
— Угу, — сказал принц, не спуская глаз с Хедер Бижана. — Я думаю, надо кого-то послать к Т'Лин Сулу. По-моему, это весьма влиятельная семья. Да, и нужно еще сообщить Панэ, что обстоятельства могут сложиться таким образом, что мы застрянем здесь дольше, чем планировали.
Роджер замолчал, поскольку гвардеец вернулся. Подойдя к монарху, стражник сказал ему несколько слов. Прилично освоившись с основами маршадского диалекта, принц не отказал себе в удовольствии пробормотать: Бижан — жалкий трясущийся слизняк.
Повернувшись к принцу, новый король положил верхние руки на подлокотники трона.
— Ну...
— Мы не мардуканцы, Бижан. — Роджер попытался скопировать ленивый мардуканский смех. — Это не тайна, лудильщик. Мы с другой планеты. Мы совсем другие — совершенно не похожи на вас. Поэтому мы оказались невосприимчивы к вашему яду. И уж тем более мы не базики, запомни это.
— Но, принц Роджер, это кажется... — начал было монарх.
— Бижан! — прервал его Роджер, заметив входившего Панэ.
— Да?
— Скажи мне «прощай».
По прикидкам землян, в Маршаде помимо представителей из Войтана и других соседних городов должно было оказаться около двух-трех сотен дипломатов. Точного числа, естественно, никто не знал, и все же их собралось достаточно, чтобы процедура прощания затянулась на несколько часов. Принц улыбался и тряс руки, улыбался и кивал головой, улыбался и кланялся.
— Неплохо выглядит, — шепотом заметил Панэ. — Но, надеюсь, ему это не слишком нравится.
— Ну, он же не Юлий Цезарь, капитан, — заметила Элеонора. — К тому же его любимый Корд постоянно бормочет: «Ты тоже смертен, ты тоже смертен».
— Я, конечно, согласен с вами, — засмеялся капитан. — Но знаете что? Я начинаю думать, что это, в общем, не так уж важно.
Он разглядывал солдат, окружавших принца. Определить человека, который должен служить в Императорском особом, легко — даже без всякой «потрошилки». Такие люди всегда начеку. Даже когда они шутят и смеются — они готовы к отражению атаки, и не важно, с кем они разговаривают. Каждый был маленькой армией, сосредоточенной в одном человеке. Каждый был этакой ракетой-перехватчиком, готовой поразить любого возможного убийцу...
Да, были те, кто не делал этого. Были те, кто промахивался. Случается, что и ракеты теряют цель. Перед отлетом с Земли он чувствовал, что такие в его роте есть. Многие бойцы не чувствовали по отношению к принцу ничего. Ну, принц себе и принц...
Но не сейчас. Подразделение теперь напоминало войтанский клинок: многократно прокаленный в горне, десятки раз прокованный, закаленный в крови... И кто же оказался ядром, сердцевиной роты? Не Панэ и даже не сержант-майор, хотя их вклад очевиден. Нет. Им оказался принц — главный связующий элемент, сделавший «клинок» гибким и прочным. Принц, за которого они все готовы идти сквозь ад. Принц, которому они отныне преданы всем сердцем. Было ли это следствием его откровенного признания своих ошибок или тем, что он сверг Бижана не из мести, а потому, что осознал свою ответственность за других людей... В общем, что бы это ни было, оно сработало. Рота больше не была отрядом капитана Армана Панэ, сопровождающим никому не нужного принца. Рота стала подразделением Бронзового батальона под началом его императорского высочества полковника Роджера Макклинтока... и капитан улыбнулся.
«... Останься прост, беседуя с царями, Останься честен, говоря с толпой; Будь прям и тверд с врагами и друзьями, Пусть все, в свой час, считаются с тобой; Наполни смыслом каждое мгновенье, Часов и дней неумолимый бег, — Тогда весь мир ты примешь во владенье, Тогда, мой сын, ты будешь — Человек!»* [Р. Киплинг].
Роджер поблагодарил представителя Садана за теплые слова. Широкие плодородные берега полноводной реки Хадур интенсивно заселялись, повсюду прокладывались новые торговые пути. И по всему огромному региону в течение последних нескольких недель из уст в уста передавалось одно и то же пожелание: не чинить препятствий отважному базику. Садан был самым далеким отсюда городом-государством, так что можно было считать открытым путь не только через известные земли, но и дальше.
Принц взглянул на караван флар-та, на которых погрузили раненых. Некоторые бойцы еще лежали на носилках, поскольку у них были повреждены ноги. Не пройдет и недели, как они поправятся и снова встанут в строй, размышлял про себя принц и неожиданно улыбнулся, заметив на носилках племянника Корда.
