на котором держалась его личность. Это звучит абсурдно, но, пожалуй, что это действительно так. Если спросить у знакомых, какое слово им первым приходит на ум при виде Уриэля, наверняка, ответом будет лень. А что еще им отвечать? Средний маг? Относительно умный? Умеренный любитель поговорить? Все эти «титулы» ставили его ровно посередине между хорошими и плохими, что превращало его в «никакого». Единственное его не посредственное качество – это приличных размеров лень… Да и то, не выдающаяся. Он далек от декоративных Императоров прошлого, которые за всю свою жизнь и пальцем не пошевелят. Уриэль им шевелил, притом намного больше, чем ему хотелось бы.
И что он получит, избавившись от этой черты? Нет, дело безусловно благое, праздность страшнейший враг величия, славы и необходимых ему для этого научных достижений. Измениться – это уже не просто потребность. Это вопрос его собственной гордости и воли. Не так уж часто он сдавался, чтобы у него появилась эта привычка, поэтому новый бой он надеялся выиграть с блеском! Но, возвращаясь к вопросу, а что он получит? Как его будут видеть другие? Если сейчас он не такой как все, то станет совершеннейшей серой массой. Пускай не на долго, лет на пять-десять, пока не сбудется его пророчество, но все же, он полностью утратит уникальность… С другой стороны, и что с того? Уникальность – это не жизнь, здоровье или другая важная штука. Так может и нет ничего плохого в ее утрате? Ответ на этот вопрос Уриэль не нашел.
Возвращаясь к пациентам, тех он забросил вовсе не из-за лености, а из-за общего наплевательства, можно сказать, халатности. Ну не чувствовал он себя обязанным помогать всем на лево и направо, что тут поделать? Особенно, после того, как уже помог буквально всей деревне и впереди предстояло еще несколько недель такой же помощи. Поэтому, когда требуемые усилия до абсурда превысили результат, который они могли принести, он просто махнул рукой и пошел в следующий дом.
Но его врачебная подработка показалась ему раем, когда он сменил сферу своей деятельности. Теперь он лечил не людей, а скот, то есть всевозможных кур, баранов, овец, коз, коров, лошадей и, один раз, снизошел до домашней кошки с больными зубами. Потом пошел черед диагностики состояния земель, их удобрение в соответствии с собранными данными, и составления инструкций для старосты с рекомендациями о дальнейшем развитии сельского хозяйства на вверенной ему территории. И всё это в грязи, глубиной едва ли не по пояс. Еще и под сверкающими молниями. Он, конечно, внес поправки в свой щит, учтя их угрозу, но мало при попадании все равно не покажется. Нельзя исключать и летальный исход. Благо, пока эти яркие полоски чистой мощи, обходили его стороной.
На шестой день из леса не вернулся один их охотников, за которым маги обещали сходить на следующий день, после его пропажи, но, на поиски отправляться не пришлось, так как к концу недели, наконец-то, прибыл сотрудник магической ассоциации и их практика приняла совершенно другой оборот.
В тот день, они едва успели проснуться и позавтракать, как одно из сигнальных заклинаний разразилось оглушительным писком в головах магов. Источником беспокойства мог являться либо беспокоивший их неизвестный колдун, либо помощь из ассоциации. Так что, придя в полную боевую готовность, и, постаравшись немного замаскировать свои ауры, друзья вышли наружу. Вскоре, все встало на свои места. Прямо сквозь густые потоки ливня и частокол молний, к ним, на всей скорости, летел какой-то волшебник, и не думавший скрывать своего присутствия. Противник так делать не будет, так что маги, закономерно, приняли его за друга. И оказались правы.
Волшебник, черты которого становились яснее с каждой секундой, оказался молодым парнем, скорее всего, недавно закончившим Академию. Главным образом, в глаза бросалась необычайно короткая для колдуна стрижка, он был обрит почти на лысо, а белый цвет волос едва угадывался. Выражение лица транслировало странную смесь двух эмоций, серьезности и, вместе с тем, азарта. В ауре его разлилось море небесной синевы, означавшей высочайшее сродство с воздухом, что, видимо, и обусловило его высокие навыки полета. К удивлению Уриэля, маг, подлетев прямо к крыльцу их дома, решил не приземляться в грязь, а так и завис в воздухе, на расстоянии десятка сантиметров над поверхностью.
Но, вместо приветствия, он внезапно забеспокоился, нервно осматривая Уриэля. Вскоре, маг жизни почувствовал на своей ауре прикосновения чужих исследовательских чар. Те, словно кисточкой проходились по внешнему слою его тонкого тела, собирая огромные массивы информации. Уриэль, немного струхнул от такого внимания к себе, но решил никак не реагировать. Вместе с тем, ему в голову пришла совершенно дурацкая мысль, что было бы забавно сейчас поднять в недоумении одну из бровей. Особенной возмутительности этой идее предавало то, что навыком поднятия одной брови он не обладал. Как бы то не было, но чем дольше молчал маг из ассоциации, тем хуже Уриэль начинал себя чувствовать. В какой-то момент он уже твердо решил, что если их гляделки продляться еще хотя бы пол минуты, то он первый прервет молчание и спросит в чем дело. И, едва эта решимость появилась в его взгляде, как волшебник заговорил.
- Спек Хамийский, младший маг воздуха. Сами можете не представляться. Если темного мага Мунита ещё можно с кем-то перепутать, то мага жизни Уриэля не распознает лишь слепой. – После произношения имен, Спек приветственно кивнул их обладателям. – С такой неудачной аурой никуда кроме «больнички» не возьмут. – Уриэль после этих слов покраснел как вареный рак. Он первый раз сталкивался с таким пренебрежительным отношением к себе. – Но, знаете, к чему я не был готов? – Не дав им предположить, он продолжил. – К тому, что даже полнейший дебил может дожить до практики в Первой Академии! В нашей, Четвертой, о вас столько легенд ходило. Лучшие студенты, высочайшая конкуренция, после Академии, Мастера сразу всех себе в ученики забирают! Это мы в гильдии после выпуска гниём… Да, что тут говорить, если у вас ректор – Архимаг? Вот и спрашивается, как эта «великолепная» Академия не отсеяла такого идиота!? – разрушая всякое недопонимание, он указал рукой на Уриэля. Маг жизни оказался полностью парализован перед лицом, весьма условного, «начальства». Кажется, он допустил ошибку, но вот какую? Смелости возразить или потребовать более вежливого обращения у него не нашлось. Поэтому он продолжал молча стоять, все ниже и ниже опуская глаза.
- Я правильно понимаю, что у
