образом фашисты добивались успеха на выборах.
Сами фашисты не считали себя простыми «реакционерами» или «марионетками» капиталистов или кого-то еще. Они предлагали выходы из четырех кризисов начала XX века: экономического, военного, политического и идеологического. Они вполне убедительно говорили о путях преодоления капиталистической классовой борьбы и экономического кризиса. Фашисты превратили ценности времен массовой военной службы в парамилитаризм и агрессивный национализм. Они появились в результате перехода дуалистического государства к власти народа, предложив ее менее либеральный и более органический вариант. И наконец, они перекинули мост через идеологический раскол современности. По одну сторону лежали традиции эпохи Просвещения, «партии гуманизма», которая постепенно расширяла бы границы сознания, свободы, демократического гражданства и рационального планирования в человеческом обществе. С другой стороны — модернистский вариант романтизма: ощущение, что люди также имеют чувства, эмоции, душу и бессознательное и что современные формы организации жизни: толпы, массовые движения, мировые войны, СМИ — могут воздействовать на них так же, как на рассудок. Фашисты утверждали, что обращаются сразу и к той и к другой стороне поведения человека и человеческих масс. Нам могут не нравиться предлагаемые ими решения, но к ним нужно относиться серьезно. Фашисты были и остаются темной стороной современности.
Таким образом, фашисты в таком большом количестве появились в результате послевоенных кризисов идеологической, экономической, военной и политической власти, из которых предлагалось выходить с помощью надклассовой национал-этатистской идеологии, а также народных парамилитарных формирований. Фашизм появлялся только там, где страна была дуализирована и во главе ее стояла слабая «старорежимная» исполнительная власть и энергичный, но лишь наполовину институционализированный демократический парламент. В тех дуальных государствах, где старые режимы были более стабильными, утвердились консервативные формы авторитаризма. Фашизм появился вследствие демократизации на фоне серьезных, вызванных войной кризисов. Он представлял собой выраженно этатистский и милитаристский вариант власти народа — доминирующего политического идеала нашего времени. Полноценные парламентские режимы (на северо-западе) успешно пережили все четыре кризиса: их властные институты не пострадали, а фашисты остались ничтожным меньшинством.
ЖИВЫЕ ФАШИСТЫ?
Есть ли среди нас фашисты, готовые возродиться и снова прийти к власти? Могут ли снова возникнуть предпосылки, которые приведут к такому результату? Или фашизм был «временным» европейским явлением, а не универсальным? Очевидно, что некоторые из упомянутых мною причин фашизма не относятся только к межвоенному периоду: они могут возникнуть в любом современном обществе. Мы выделили пять ключевых для фашизма характеристик: национализм, этатизм, надклассовость, чистки и парамилитаризм — несомненно, некоторые из них в различных сочетаниях можно найти в разных частях света и сейчас. Движение может быть более или менее фашистским по сути. Однако вряд ли схожие движения в будущем станут называть себя фашистами. В наши дни это слово употребляется обычно как восклицание: «Фашист!» — ругательство с размытым смыслом, обзывалка для неприятных нам людей. Лишь немногие сумасшедшие и бандиты всерьез называют себя фашистами или нацистами. Да еще неофашистами именуют себя некоторые итальянцы и румыны, питающие несколько романтический взгляд на Муссолини и Кодряну: в них видят безвинных жертв, хотевших только хорошего. Но названия не всегда отражают реальность. И сейчас в мире существуют движения, чье сходство с фашизмом, пожалуй, не случайно. Им я посвящу последние страницы этой книги.
Однако мало кто из них находится на родине фашизма — в Европе. Здесь фашисты потерпели поражение, главные лидеры были казнены или отправлены за решетку, многие другие потеряли свои чины и должности. Победу одержали либеральная демократия и коммунизм, установившие свои порядки в Европе. После 1945 г. не было ни массовых движений ветеранов, ни политики территориального ревизионизма. В Западной Европе активно росла экономика, а на востоке установился достаточно эффективный коммунистический авторитаризм. На Западе постоянно шло демократическое соревнование между широкими центристскими левыми и центристскими правыми партиями. Поскольку в настоящем жилось точно лучше, чем в прошлом, фашизм отступил. Для большинства европейцев фашизм по-прежнему ассоциируется со злом. В Испании и Португалии корпоративистские режимы изжили себя и исчезли к 1975 г., не вызвав никаких сожалений. С 1989 г. авторитаризм стал отступать и на Востоке. Казалось, что фашизму пришел конец.
Однако начиная с 1970-х появилось впечатление, что в Западной Европе фашизм возрождается. Вначале определенной известности добились несколько маргиналов — небольших, но жестоких группировок, именующих себя неофашистами или неонацистами. Это исторические ревизионисты (отрицающие холокост), имитирующие стиль и ритуалы традиционного фашизма. Они провозглашают преданность фашистским доктринам: гипернационализму, основанному на биологическом расизме, очищению от иностранцев и инородцев, антидемократическому этатизму, «третьему пути» (хотя этот пункт у них звучит расплывчато и не слишком убедительно) и насилию, замаскированному под призыв «не говорить, а действовать». Большинство из этих небольших групп в той или иной мере соответствуют четырем из моих пяти критериев фашизма, хотя открытого парамилитаризма у них пока нет. Но это крохотные группы, и вряд ли они станут больше. Аналогичные крохотные группировки есть и в крайнем левом крыле: раздробленные, без общественной поддержки, в основном работающие друг на друга. О них с удовольствием пишут журналисты, но встретить их намного легче на просторах интернета, чем на улицах и тем более на предвыборных трибунах.
Опаснее выглядит серия неравномерных всплесков популярности новых радикальных правых партий. За ними обычно следует спад, однако в целом их популярность постепенно растет. На пике популярности в ряде стран эти партии получают от 10 до 27 % голосов. Вслед за Игнаци (Ignazi, 1997) я выделяю два основных типа. К первому относятся те, кто называют себя неофашистами. Им действительно свойственны некоторые, хотя и не все из пяти, признаки фашизма. Однако только две из этих партий добились успехов на выборах: Итальянское социальное движение (ИСД) и Национал-демократическая партия Германии (НДПГ), унаследовавшие две основные национальные традиции фашизма. Другие неофашистские движения, такие как Британская национальная партия и Голландская центральная партия, остаются крайне малочисленными. Лишь Итальянскому социальному движению удалось получить 10 % голосов, а пик популярности неофашистских партий пришелся на 1970-е и 1980-е (Taggart, 1995). Поддержку ИСД (как и фашистам в межвоенный период) оказали главным образом работники сферы обслуживания и государственного сектора, а также (в меньшей степени) рабочий класс (Ferraresi, 1998; Weinberg, 1998). Но обе эти партии утратили свою популярность в 1990-х. НДПГ проиграла нефашистским республиканцам, а в 1994 г. Джанфранко Фини переименовал Итальянское социальное движение в Национальный альянс и объявил его не нео-, а постфашистским. Под его руководством движение превратилось в масштабную консервативную системную партию, хотя некоторые его приверженцы остались недовольны такими переменами. От него откололась группа неофашистов, но она постепенно исчерпала себя. В 1990-х неофашизм отошел на задворки европейской политики, и на настоящий момент его роль крайне незначительна.
