какого забытого времени, из какой немыслимой географической дали неожиданно настигли они меня в полёте уже над северо-восточным Китаем? Поскольку Акико в последние на Хоккайдо дни усиленно загружала в меня художественную литературу и дошла до европейской (примерно до периода около третьей четверти ХХ века), ощущение себя в несущей нас реактивной крохе немедленно вызвало во мне художественно-историческую ассоциацию: три четверти века назад примерно с такой же скоростью, около восьмисот, но на ещё большей высоте, тысячах на тринадцати метров, вылетев с авиабазы в Северной Африке, пересекал Средиземное море и проносился над оккупированной гитлеровцами Южной Францией на своем невооружённом двухфюзеляжном разведчике американского производства «Лайтнинг» тонкий и неповторимый по поэтике видения, мысли и слову писатель, незаурядный лётчик и очень мужественный человек Антуан де Сент-Экзюпери, слагая вначале в уме немеркнущие от времени, полные любви послания своей дорогой Консуэло. Вот опять я о небе и о любви… Да, а что ещё, скажите, способно так затягивать меня на этой земле?!
Подумав так, я вспомнил «моё участие» в налёте на Токио, вспомнил прежние мысли о Сент-Эксе и его Консуэло, былые грезы о бабушке несчастного Джорджа Уоллоу, этой американской красавице в военной униформе Кэролайн Ван Веерден, и невольно улыбнулся: вот ведь она — моя прекрасная сказочная царевна Акико, прямо передо мной. Она задумчиво смотрит на меня и… Ответно улыбается.
Акико вновь прочла мои сердечные мысли. Кажется, у нее навернулись две бриллиантовые слезинки, она взмахнула ресницами и незаметно для генерала сморгнула их. Мой долгий взгляд должен был успокоить её. Сейчас я верю, что тогда, в самолёте, мне очень хотелось, чтобы взгляд мой был любящим. Наверное, так это и было.
Моей встрече с Акико тоже ведь предшествовал «полёт» в чёрно-серебряном небе стратосферы в пилотской кабине «Сверхкрепости». Неужели он — уже действительное моё предчувствие того сложного полёта, который мне только ещё предстоит?
Джеймс Миддлуотер, который так прямо в своем лётном комбинезоне с нами и полетел, отвязался, наконец, от меня. В первые полчаса полёта Джеймс ни на секунду не забывал, что он теперь бригадный генерал, и всячески занимал защищённый канал спутниковой связи. Однако никакой, устроившей его, информации от своего в основном отдыхающего военно-воздушного руководства он не добился и тогда привычно терпеливо принялся обрабатывать дежурящих друзей в горизонтальных структурах ведомств. Вечер выходного дня над бесконечно тянущимся под нами Китаем, предрассветье этого же бесперспективного в отношении официальных новостей воскресного дня, ещё только наплывающее на благодушествующий американский восток — западное побережье Атлантики, — и ничего, никаких полезных новостей ниоткуда. Миддлуотер вполголоса стал чертыхаться и начал было свирепеть, что выразительно подтверждали заискрившиеся глаза, но потом скис и на всё словно махнул рукой. Может быть, у него просто кончился адреналин: пролететь над доброй половиной земного шара не на моём МиГе, а на обычном, весьма неплохом, хотя и не во всём удачном из-за стремления сделать аппарат универсальным, истребителе пятого поколения F-22, оставшемся в охраняемом ангаре на Хоккайдо, — не шуточки. Одни лишь дозаправки в воздухе душу вынут! И сразу этот новый, не ближний полёт со мной и Акико. Про стимуляцию точек Хэ-Гу на кистях рук он, понятно, забыл. Кстати, с точки зрения подполковника: вправе ли генерал позволить себе хоть о чём-то важном забывать? Тем более, не какой-то там служилый «ботинок» или забулдыга-«сапог», а действительный генерал-лётчик, одной из первейших забот которого должно быть сохранение собственной физической лётной формы. Дальнейшее убедило меня, что в массе в большинстве случаев только у лейтенантов после года службы память наилучшая. Ах, возраст, возраст!
Акико постепенно взяла себя в руки и снова постаралась успокоиться. Чтобы отвлечься, она занялась карманным компьютером, поочередно вышла на свои притокийский и хоккайдский серверы и сайты, ознакомилась с положением дел за день в лечебнице, сделала назначения, напомнила о чём-то Митико, потом выудила первые заметки из прессы, касающиеся катастрофы со Стахом и Джорджем.
Я не очень помню, что в газетах содержалось тогда, и теперь, на масленичной неделе 2012 года, работая над этим текстом с моей карманной помощницей Артемис, «вытаскиваю» выдержки из ведущих мировых газет за вторую половину двадцатых чисел сентября 2010 года. Некоторые мельком проглядываю или вполуха прослушиваю, кое-что вывожу и располагаю в хронологической последовательности.
Прочитываю и, сосредоточившись, постепенно вспоминаю.
Вначале сбивчивые сведения об аварии с самолетом российского производства, то ли пассажирским, то ли военным. Стремление не разобраться, а прокукарекать самыми первыми, оттого и много журналистской раскидистой и развесистой клюквы. Переврана, пускай без умысла, марка машины — её назвали «Маг». Люди извлечены из капсулы без признаков жизни. А вот другая газетёнка в тот же вечер второпях сообщила, что экипаж якобы обнаружен в океане внутри самонадувающегося герметичного спасательного плотика, миниатюрной копии Ноева ковчега, без признаков того, что находится в своём уме. Но такой плотик в комплектации МиГа отсутствует, он не нужен. Явно крупно перепутали, милые ребятки, и редактор ваш конченая бестолочь! Или его вовсе нет. Сократили в целях экономии, а зря.
Поспешные интервью пронырливых газетчиков с авиационными специалистами развитых авиапромышленных держав, их независимые, но похожие один на другой, односторонне полезные выводы: русские цинично не заботятся о средствах спасения экипажа, отсталая российская техника ненадёжна, объективно нельзя рекомендовать закупать её — это будут на ветер выброшенные деньги. Покупайте только наше! Наряду с чернушной антирекламой неприкрытая и активная реклама собственной продукции по делу и не по делу, вне зависимости от того, нужна ли она для решения имеющихся задач или бесполезна — только бы продать, хоть что. И себя, все хотят в самую первую очередь продать себя. Покупайте, покупайте только нас!
Ещё наукообразные попытки сравнить таинственный российский аэрокосмический МиГ с уникальным же сверхзвуковым сверхдальним стратегическим разведчиком США периода «холодной войны» — SR-71. «Блэк Бёрд», то есть «Чёрная птица» (иногда его называли «Черный дрозд», а также «Чёрная молния», и это крайнее название мне лично нравится больше), «глотал» на двадцатичетырёхкилометровой высоте уже почти по километру в каждую секунду планового полёта. А летать с такой сумасшедшей скоростью он мог, предположим, от авиабазы Кадена на южном японском острове Окинава до американской Аляски вдоль всех советских Сахалина, Курил, Камчатки и тихоокеанского побережья Чукотки. Правда, над Карским морем одного такого зарвавшегося разведчика сбил в 1986 году такой же быстрый советский перехватчик МиГ-25. Артиллерийский снаряд из сверхмощного дальнобойного орудия при выходе из ствола ещё в середине двадцатого века имел скорость всего только вдвое большую — два километра в секунду — хотя и не пересекал половину океана, как легендарная
