пропастью стою,
Могу ль с твоей рукой соединить свою?
Пальмира.
Но если этого ты сделать не намерен,
Могу ль открыть тебе секрет, что мне доверен?
Нет, тайну госпожи узнает лишь один —
Всех тайн души моей, всех мыслей властелин,
Мое второе «я», пред кем молчать не смею:
Уста мне разомкнут лишь узы Гименея!
Пакор.
Меня не любишь ты.
Пальмира.
Хотела б не любить,
Но если есть любовь, ее не истребить,
Напрасно пробовать… Как некогда владела,
Так и сейчас любовь владеет мной всецело,
Но…
Пакор.
Имя назови иль о любви забудь.
Пальмира.
Да не толкнет меня любовь на этот путь,
Где ненависть царит, подстерегает злоба,
Где яростной войны разверзнется утроба!
Пакор.
Кого бояться мне? Сурена — мой оплот,
Так пусть за ратью рать сюда соперник шлет,
Ему кровавая могила здесь готова:
Кто верх над Римом взял, тот победит любого.
Пальмира.
Все так, но, господин, подумай и ответь:
За что ты хочешь мстить и в прах его стереть?
Когда, высок душой и сердцем благороден,
Он доблестью своей царевне стал угоден,
Какой всезнающий провидец или бог
Его в те времена предупредить бы мог,
Что страстью бурною ты сам к ней воспылаешь?
Как избежать того, о чем еще не знаешь,
Чего пока что нет? Ты был другой пленен,
И в верности твоей не сомневался он.
Так неужели же за то, что без боязни
Он почерпнуть посмел из родника приязни,
Ты вынесешь ему суровый приговор?
Кто он, по-твоему? Убийца? Или вор?
Пакор.
Твой милый брат и ты во что бы то ни стало
На тайну жаждете накинуть покрывало.
Я говорю, прошу, но что вам до меня?
О как хитрите вы, свой интерес храня!
Ну что же…
Пальмира.
Господин!..
Пакор.
Беседа долго длилась,
Моим смятением ты вволю насладилась.
Прощай! Я подожду, чтоб гнев судьбы утих…
Пальмира.
Захочешь — одарит блаженством четверых.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Ород, Силлаций.
Силлаций.
Я в глубь его души, невидимую глазу,
Пытался заглянуть по твоему приказу,
Но был Сурена сух, закрыт, невозмутим.
Ты сможешь сам судить, что´ происходит с ним, —
Он скоро явится. Но мне, признаюсь, мнится —
За равнодушием смятение таится,
В его спокойствии заученность сквозит.
Так речи сдержанны, так неприступен вид,
Как будто, движимый неведомой причиной,
Он укрывает страсть бесстрастия личиной.
Ород.
Мне подозрителен спокойный этот лик:
Я — царь, он — подданный, но я — его должник
По гроб, да, да, по гроб, скажу без умаленья,
А неоплатный долг тяжеле оскорбленья.
Когда превыше он всех мыслимых наград,
Неблагодарности мы ощущаем яд,
Негодование нам сердце возмущает,
И преданность претит, и польза не прельщает.
Я жизнь в изгнании безрадостно влачил,
Мне скипетр утраченный Сурена вновь вручил,
Суреной, им одним повержен Красс надменный,
А что могу в ответ я сделать для Сурены?
Престол с ним разделить? Зачем ему престол?
Он овладел бы им, когда б не предпочел
Его опорой стать. Я плакал в униженье,
Сурена между тем выигрывал сраженья.
Теперь я трепещу, и все во мне кипит
При мысли, что себя он сам вознаградит.
Судьбой обласкан он, с ним слава неразлучна.
То и другое мне опасно и докучно.
Блажен тот властелин, что окружен толпой
Людей посредственных и схожих меж собой:
Он среди них мудрец и доблестнейший воин,
И, значит, только он носить венец достоин.
Силлаций.
Чтоб сбросить темных дум и колебаний гнет,
Два крайних выхода политика дает:
Сурену погуби, а лучше зятем сделай.
Он знатен и богат, он полководец смелый,
И с дочерью царя его возможен брак:
Что, если этот царь не друг тебе, а враг
И выбор в час войны перед Суреной встанет?
Ужель отец жены к себе не перетянет?
Что проку будет клясть изменчивость людей?
Или свяжи с собой, или его убей.
Тут середины нет.
Ород.
Ты прав, и вывод ясен.
Но если он на брак с Манданой не согласен,
Решусь ли я тогда?.. Уже бросает в дрожь…
За возвращенный трон, за верность долгу — нож?
Молчи! Пусть сгинет все, я и держава вместе, —
Таким бесчестием не запятнаю чести!
Да не дерзнет никто разумным то назвать,
Что может совершить лишь самый низкий тать!
Силлаций.
Он славою своей давно тебя тревожил,
Зачем же, господин, ты сам ее умножил,
Позволив Рим попрать? Когда бы Артабаз
Вошел с тобой в союз, ты многое бы спас.
Ород.
Ошибка, признаюсь, в мои расчеты вкралась:
Без помощи моей, Силлаций, мне казалось,
Нельзя осилить Рим. Обрушась на армян,
Я думал привести к покорности их стан.
Ужель не предпочтет блистательного зятя
Владыка Артабаз бесчинствам вражьей рати?
Ужель его народ, напуганный войной,
Не встретит кликами почетный мир со мной?
Сурена между тем в единоборстве с Римом
И под давлением его неодолимым
Все будет отступать, и вот тогда Ород
Сурену вызволит иль к гибели толкнет.
Мир заключил со мной армянский царь смиренно,
Но римлян победил и без меня Сурена:
Едва был договор подписан, как до нас
Дошло известие: убит Суреной Красс.
Могуча и крепка теперь моя держава,
