«Что ж, Мануэл, я сделаю то, что тебе нужно, — подумала я. — Надеюсь, потом ты сделаешь то же и для меня». И чтобы исполнить задуманное, я подавила страхи и, надев самую обворожительную из своих масок, пустила в ход безграничное очарование, источая любезности немцам и португальцам. Я похвалила шляпку и горжетку женщин из Бейры, произнесла несколько шуток, над которыми все посмеялись, позволила одному из португальцев коснуться меня пониже спины и выразила свое восхищение немецким народом. Совершенно беззастенчиво, даже не моргнув глазом.
Все шло хорошо, пока совершенно неожиданно не появилась черная туча.
— Попрошу вашего внимания, друзья, — объявил да Силва. — Хочу представить вам Йоханнеса Бернхардта.
Он был постаревший, потолстевший и полысевший, но, несомненно, тот самый Бернхардт из Тетуана. Тот, кого я видела прогуливающимся по улице Генералиссимуса под руку с женой, которой на сей раз с ним не оказалось. Тот, кто договаривался с Серрано Суньером об установке немецких антенн на территории Марокко, не желая посвящать в эти дела Бейгбедера. Тот, кто даже не догадывался, что я подслушала их разговор, лежа на полу за диваном.
— Прошу простить за опоздание. Сломался автомобиль, и пришлось задержаться в Элваше.
Взяв бокал, предложенный официантом, я старалась справиться с волнением и одновременно лихорадочно соображала: когда мы встречались с Бернхардтом в последний раз, насколько часто сталкивались с ним на улице, долго ли он видел меня в тот вечер в Верховном комиссариате. Узнав от Хиллгарта, что Бернхардт обосновался в Испании и руководит большой корпорацией, реализующей экономические интересы нацистов, я заверила: этот человек вряд ли узнает меня, если нам доведется встретиться, — однако теперь сомневалась в этом.
Повернувшись спиной к разговаривавшим мужчинам, я постаралась увлечь светской беседой женщин. Новой темой стала орхидея, украшавшая мои волосы: приседая и поворачиваясь, чтобы все могли ею полюбоваться, я не переставала поглощать информацию. И вновь отметила про себя звучавшие имена, чтобы как следует их запомнить: Вайс и Волтерс — немцы, с которыми Бернхардт, только что прибывший из Испании, не был знаком. Португальцев из Бейры звали Алмейда, Роригеш и Рибейру. Это были неотесанные провинциалы, владельцы рудников — вернее, скудных земель, на которых по воле Божественного провидения оказались месторождения. Месторождения чего? Этого я пока не знала: на тот момент мне не удалось выяснить, что скрывается под зловещим названием «волчья слюна», упомянутом в церкви Беатриш Оливейрой. И вдруг до моих ушей донеслось наконец долгожданное слово: «вольфрам».
Из глубины памяти мгновенно всплыли сведения, полученные от Хиллгарта в Танжере: речь шла о минерале, необходимом для производства артиллерийских снарядов. Помимо этого, я вспомнила и другое: именно Бернхардт занимался делами, связанными с вольфрамом. Однако Хиллгарт говорил мне только о его интересе к месторождениям Галисии и Эстремадуры; вероятно, тогда он еще не предполагал, что Бернхардт дотянется своими щупальцами до Португалии и выйдет на бизнесмена, который, ради собственной выгоды, охотно согласится сотрудничать с немцами, предав своих друзей англичан. Я почувствовала дрожь в коленях и, чтобы успокоиться, отпила немного шампанского. Мануэл да Силва, как оказалось, занимался не только покупкой и продажей шелка, древесины и других безобидных колониальных товаров, а переключился на нечто более опасное и зловещее: его новый бизнес был связан с металлом, благодаря которому немцы могли увеличить свою военную мощь и сеять смерть.
Голоса стоявших рядом женщин вывели меня из задумчивости. Откуда привезен этот удивительный цветок, красовавшийся в моих волосах? Действительно ли он настоящий, и как можно вырастить такое чудо? Меня мало интересовала эта пустая беседа, но я не могла оставить без ответа все эти вопросы.
— Это тропический цветок… Да, разумеется, настоящий… Не знаю, можно ли его вырастить в Бейре, — трудно сказать, подходит ли это место для орхидей.
— Сеньоры, позвольте познакомить вас с последним гостем, — снова прервал наш разговор Мануэл.
Я стояла затаив дыхание в ожидании своей очереди.
— А это моя хорошая знакомая сеньорита Харис Агорик.
Бернхардт не мигая посмотрел на меня секунду. Две. Три.
— Мы с вами раньше не виделись?
«Улыбайся, Сира, улыбайся», — приказала я себе и произнесла, томно протягивая правую руку:
— Нет, думаю, нет.
— Возможно, вы встречались в Мадриде, — заметил Мануэл. К счастью, он, похоже, недостаточно был знаком с Бернхардтом и понятия не имел, что тот некогда жил в Марокко.
— Может быть, в «Эмбасси»? — предположила я.
— Нет-нет, вряд ли — в последнее время я редко бываю в Мадриде. Все чаще в разъездах, а моя жена предпочитает побережье, поэтому мы обосновались в Дении, недалеко от Валенсии. Нет, мне кажется, мы встречались где-то в другом месте, но…
Меня спас мажордом:
— Дамы и господа, ужин подан!
За неимением супруги, которая была бы гостеприимной хозяйкой, да Силва отступил от протокола и усадил во главе стола меня, а на другом конце расположился сам. Я старалась скрыть свое беспокойство, рассыпаясь в любезностях перед гостями, однако так волновалась, что с трудом заставляла себя есть. После напугавшего меня визита Гамбоа пришлось пережить новое потрясение из-за неожиданного появления Бернхардта и подтвердившихся предположений о грязных делах да Силвы. В довершение всего на меня возложили роль хозяйки дома, и мне следовало вести себя соответствующим образом.
Суп подали в серебряной супнице, вино — в хрустальных декантерах, а блюдо из морепродуктов — на огромных подносах. Я из кожи вон лезла, стараясь быть любезной со всеми. Украдкой показывала португалкам, какими приборами пользоваться в каждом случае, и обменивалась с немками непринужденными фразами:
— Да, разумеется, я знаю баронессу Шторер… Да-да, и Глорию фон Фюрстенберг тоже… Ну конечно, я слышала, что в Мадриде открывается «Хорхер».
Ужин прошел без эксцессов, и Бернхардт, к счастью, не обращал на меня внимания.
— Что ж, дамы, если вы не возражаете, мы вас ненадолго покинем, — объявил Мануэл после десерта.
Я нервно скрутила край скатерти. Нет, только не это, он не мог со мной так поступить. Ведь я выполнила все, что от меня требовалось, и теперь моя очередь получить что-то взамен. Мне пришлось заниматься гостями, старательно играя навязанную роль хозяйки, и я вполне заслужила награду. Обидно было упустить их именно в тот момент, когда они собирались обсудить то, что мне следовало подслушать. К счастью, за ужином выпили немало вина, и благодаря этому гости стали намного раскованнее. Прежде всего португальцы.
— Нет, да Силва, нет, о чем вы говорите! — воскликнул один из них, звучно похлопав Мануэла по спине. — Не будьте таким старомодным, дружище! В современном мире, в столице, жены сопровождают мужей повсюду!
Мануэл несколько секунд колебался; он, несомненно, предпочел бы вести разговор без посторонних, но португальцы не оставили ему выбора: шумно поднялись из-за стола и в приподнятом настроении направились обратно в гостиную. Один из них приобнял да Силву за плечи, другой предложил мне руку. Португальцы явно пришли в хорошее расположение духа — первоначальная скованность, овладевшая ими в этом роскошном доме, исчезла. В тот вечер они собирались заключить договор, благодаря которому навсегда забудут о бедности, и не видели причины, почему их жены не могли стать свидетельницами этого знаменательного события.
