этого войска погрузились на триеры и отплыли к Саламину на Кипре, где и произошла последняя битва Греко-персидских войн. Круг замкнулся: как и в 497 г. до н. э., здесь решалась судьба Эллады и державы Ахеменидов. Никакой подробной информации об этой битве не сохранилось, Фукидид лишь отмечает, что афиняне дали бой финикийцам, киликийцам и киприотам на суше и на море. Оба сражения происходили одновременно, и в обоих эллины одержали победу. После чего отплыли в Афины. Вместе с ними ушли и триеры, посланные в Египет на помощь Амиртею, поскольку после смерти Кимона стратеги не рискнули ввязываться в очередную авантюру.
До своего прибытия в Афины воины и моряки так и не узнали о смерти Кимона. Возможно, перед битвой им сказали, что командующий заболел или ранен, и тогда получается, что даже после смерти легендарный стратег повел своих воинов в бой и выиграл сражение. Лучшую эпитафию Кимону придумать было трудно. Как написал Плутарх, «афиняне же благополучно возвратились “под начальством Кимона, за тридцать дней до того умершего”, как выразился Фанодем» (Cim. 19).
Как всегда, у Диодора Сицилийского своя версия событий. У него Кимон планирует операцию по взятию Саламина на Кипре и умирает во время осады города. Эллины штурмуют Саламин, но персидский гарнизон, снабженный всем необходимым, легко отражает атаки. Тем не менее, узнав о том, что практически весь Кипр занят вражескими войсками, Артаксеркс решает заключить с греками мир. По его приказу Мегабиз отправляет в Афины посольство с мирными инициативами, а афиняне в ответ посылают к царю своих уполномоченных во главе с Каллием. Афинская армия покинула Кипр только после того, как мир был заключен.
* * *
По большому счету, поход на Кипр для Афин закончился ничем. Связано это прежде всего со смертью Кимона, поскольку среди афинян больше не нашлось военачальника, равного ему по таланту полководца и авторитету. Такая глобальная задача, как захват Кипра и организация нового наступления против персов, в Египте были по плечу только Кимону. Недаром после того, как полководец умер, афинские стратеги даже не попытались удержать на острове ранее захваченные города.
Тем не менее именно этот поход привел к тому, что Артаксеркс решил пойти на мир с эллинами. Афины восстановили свой престиж на международной арене, подорванный после провала египетской экспедиции, и продемонстрировали персам мощь своей армии и флота. Несмотря на заключенное со Спартой перемирие, обстановка в Элладе была очень тревожной, и афинские власти не могли этого не учитывать. Поэтому, когда им выпал шанс завершить многолетний вооруженный конфликт с Ахеменидами, они им воспользовались.
Есть какая-то высшая справедливость в том, что именно сын Мильтиада, человека, отразившего первое вторжение персов в Элладу, поставил в этой длительной войне победную точку.
5. Каллиев мир. 449 г. до н. э
О том, когда был заключен Каллиев мир, единого мнения среди исследователей нет. Согласно одной версии, это произошло после битвы при Эвримедонте в 469 г. до н. э., согласно другой – после сражения у Саламина на Кипре. В пользу первой версии высказывается Плутарх, об этом он пишет в биографии Кимона: «Этот подвиг настолько смирил гордость царя, что он согласился заключить тот знаменитый мирный договор» (Cim. 13). Иной точки зрения придерживается Диодор Сицилийский: «Когда царь и стратеги определили эти условия, было постановлено, чтобы афиняне не посылали войска на территорию, контролируемую Артаксерксом. Когда были приняты условия соглашения, афиняне вывели войска из Кипра, одержав великолепную победу и заключив знаменитый мир. И так случилось, что Кимон на Кипре заболел и умер» (XII, 4). Получается, что армия и флот союзников находились на острове до тех пор, пока мир не был заключен. Геродот же просто пишет о том, что переговоры проходили в Сузах, но когда это происходило, не говорит: «По какому-то другому делу в Мемноновых Сузах находилось афинское посольство с Каллием, сыном Гиппоника, во главе» (VII, 151). Попробуем на основании письменных источников разобраться в том, что же это был за договор.
Наиболее полная информация о нем содержится у Плутарха: «Персы обязались никогда не подходить к Греческому морю ближе, чем на расстояние дневного конского пробега, и не плавать на военных кораблях или судах с медными носами в водах между Темными скалами[87] и Ласточкиными островами. Каллисфен, впрочем, говорит, что варвар такого договора не заключал, но на деле выполнял эти условия из страха, внушенного ему этим поражением, и так далеко отступил от пределов Греции, что Перикл с пятьюдесятью кораблями и Эфиальт всего лишь с тридцатью, даже миновав Ласточкины острова, не встретили за ними ни одного персидского военного судна. Однако ж в сборник постановлений Народного собрания, составленный Кратером, включена копия договора как существовавшего в действительности. Говорят даже, что по случаю этого события афиняне воздвигли алтарь Мира и оказывали особые почести Каллию, участвовавшему в посольстве к царю» (Cim. 13).
Данная информация подтверждается афинским оратором Ликургом, в «Речи против Леократа» он перечисляет подвиги своих земляков: «Основным результатом победы было то, что они, не довольствуясь воздвигнутым на Саламине трофеем, установили во имя свободы Эллады твердые границы для варваров; запретив их переходить, они заключили договор, не разрешавший военным судам плавать от Кианейских скал до Фасилиды и предоставлявший автономию эллинам, не только живущим в Европе, но и населяющим Азию»[88] (73). При этом совершенно непонятно, о какой битве при Саламине идет речь, поскольку данную фразу можно толковать по-разному – либо Ликург имел в виду 480 год до н. э., либо 450-й.
Исократ в «Панегирике» также упомянул о том, чем обернулись для персов условия Каллиева мира: «Ни один их корабль не смел заплывать по эту сторону Фаселиды; им ничего не оставалось, как соблюдать мир и уповать на будущее, не рассчитывая на свои нынешние силы» (IV. 118). В дальнейшем Исократ продолжит развивать тему: «Как резко изменилось соотношение сил, будет ясно, если сравнить условия договора, заключенного с персами во времена афинского могущества, и договора, который заново заключен теперь. Тогда мы определили границы царских владений, установили предел дани, которую выплачивали царю некоторые эллинские города, и запретили варварам плавать по морю» (IV. 120). В данном отрывке ритор противопоставляет мир, заключенный Каллием, Анталкидову миру[89], согласно которому малоазийские греки
