Она хочет знать, что будет дальше, — сказал Кистен сгрубоватым смехом. — Черт, я тоже хотел бы знать.
Ничего, — коротко ответила Айви. — Это больше неповторится.
Я облизала губы, думая, что надо вернуться в коридор и тампошуметь, но не могла двинуться — таращилась на потертое дерево арки, ведущей вгостиную.
Кистей вздохнул:
— Так нечестно. Ты ее дергала и дергала, пока она непотребовала открыть карты. А теперь ты не хочешь идти вперед, а она не можетвернуться назад. Ты посмотри на нее. — Я представила себе, как онпоказывает рукой на пустое место. — Она хочет установить с тобой баланс накрови. Айви, разве это не то, чего ты хотела?
Айви задышала резко и шумно:
Я ее чуть не убила! — крикнула она, и явздрогнула. — Я потеряла самообладание, как всегда, и чуть не убила ее.Она мне не стала мешать, она мне верила. — Ее слова звучали глухо. —Она все понимала — и не стала мне мешать.
Ты боишься, — сказал Кистен обвиняющим тоном, и у меняглаза полезли на лоб от его дерзости.
Но Айви восприняла это спокойно, только саркастически засмеялась.
Ты так думаешь?
Не думаю, а знаю. Ты боишься искать равновесие, котороеустроило бы вас обеих, потому что если попытаетесь и не найдете, она от тебясъедет, и ты останешься ни с чем.
Это не так, — возразила она спокойно, и я кивнула.Частично дело было в этом. Но не только, тут было нечто большее.
Кистен подался вперед — слышно было, как скрипнул стул.
Ты думаешь, что ничего хорошего не заслуживаешь, —сказал он, и у меня похолодели щеки от мысли, что тут есть еще и большее, о чемя не подумала. — Ты боишься, что разрушишь любое трудом добытое счастье, ипотому ты держишься за эти вонючие полуотношения, не пытаясь сделать их такими,какими они могут быть.
Это не полуотношения, — не согласилась Айви.
Он близко подошел к правде, — подумал я, — Но молчитона не поэтому.
— Именно они, — по сравнению с тем, что могло быбыть, — сказал он. Слышно было, как кто-то встал и начал ходить. —Она натуралка, а ты — нет, — добавил Кистен, и у меня зачастил пульс.Сейчас его голос доходил оттуда, где сидела Айви. — Ей видятся глубокиеплатонические отношения, а ты знаешь, что если у тебя даже такие начнутся, тысумеешь задурить себе голову и поверить, что они глубже. Она будет тебеподругой, когда тебе будет нужна любовница. И как-то раз в момент кровавойстрасти ты сделаешь одну очень конкретную ошибку. И она тебя покинет.
— Заткнись! — заорала она, и раздался резкийшлепок — будто ладонью перехватили бьющую руку.
Кистей сочувственно засмеялся и понимающе вздохнул:
— На этот раз я понял правильно.
От его голоса, текучего, серого от правды, у меня мурашкипошли по коже.
Назад давай, — сказала я себе. — Назад и иди скошкой играть.
В тишине слышно было, как колотится у меня сердце. А вплеере кончилась песня.
— Ты будешь снова брать у нее кровь?
Вопрос был задан очень осторожно, даже робко, и Айви шумновздохнула:
Я не могу!
Тогда не возражаешь, если я?
Бог мой! На этот раз я шевельнулась, подтащив к себе сумку.Моим телом Кистен уже обладал. Если дать ему еще и кровь, это будет слишкомбольшой удар по самолюбию Айви. И что-то может сломаться.
Сволочь ты, — сказала Айви, и я прекратила отступление.
Ты знаешь, какие у меня к ней чувства, — сказалон. — Я не уйду прочь из-за твоих дурацких комплексов насчет крови.
От этого ядовитого обвинения у меня челюсть отвисла, а Айвивдохнула сквозь зубы, с шипением.
— Дурацких? — спросила она яростно. — Дляменя примешать секс к крови — единственный способ, чтобы не забыться с тем,кого я люблю, Кистен! Я думала, что лучше собой владею, но ты же видишь, чтонет!
Она говорила со злостью и досадой, но в голосе Кистенаслышалось его собственное раздражение.
Не понимаю, Айви, — сказал он, и я услышала, как он отнее отодвинулся, — И никогда не понимал. Кровь — одно дело, любовь —совсем другое. Это не разврат — брать кровь у того, кто тебе не нравится. Иесли ты хочешь, чтобы кто-то, тебе не нравящийся, взял у тебя кровь, это тожене разврат.
Так или этак, а положение сложилось вот какое, —сказала она. — Я ее не трогаю — и ты тоже не тронешь.
У меня застучал пульс в висках. Слышен был его тяжелый вздох— старый спор, где не может быть ответа.
— Рэйчел стоит того, чтобы за нее спорить, —сказал он тихо. — Если она меня спросит, я не скажу «нет».
Я закрыла глаза, понимая, к чему все клонится.
А так как ты мужчина, — зло сказала Айви, — у неене будет проблем, если кровь перейдет в секс?
Вероятно.
Ответ прозвучал уверенно, и я открыла глаза.
— Ненавижу тебя, — прошептала она. — Будь тыпроклят!
Кистей ничего не ответил, потом донесся тихий звук поцелуя:
— Ты меня любишь.
Я стояла в коридоре с пересохшим ртом, боясь шевельнуться втишине, оставленной затихшим плеером.
— Айви, — позвал Кистен нежно. — Я не стануее у тебя сманивать, но сидеть и притворяться каменным я тоже не буду. Тыпоговори с нею. Она знает, каковы твои чувства, и все же живет в соседнейкомнате, а не на другом конце города. Может быть…
У меня закрылись глаза в буре противоречивых чувств. Вголове мелькнули картинки, как мы с Айви живем в одной комнате, и они потряслименя. Как я залезаю под шелковые простыни и прижимаюсь к ее спине, ощущаюаромат ее волос, как она поворачивается ко мне, и ее улыбка у меня передглазами. Какие у нее припухшие со сна глаза, как она тихо что-то бормочет —радостная оттого, что я пришла. Да что это я, сбрендила, что ли?!
— Она безрассудна, импульсивна — и умеет бытьневероятно заботливой и любящей. Она рассказала мне, что случилось, но недумает после этого хуже ни о тебе, ни о себе. Пусть даже получилось плохо.
Замолчи, — шепнула Айви, и в голосе ее слышалось самообвинениеи страдание.
Ты открыла эту дверь, — напомнил он, заставляя ее сновавспомнить, что она сделала. — И если ты не проведешь Рэйчел через нее, онанайдет другого, кто это сделает. Я не должен просить твоего разрешения. И еслитолько ты мне прямо сейчас не скажешь, что будешь искать с ней баланс крови,это сделаю я — если она меня попросит.
Я поежилась и вздрогнула от легкого прикосновения к ноге.Это была Рекс, но я для нее была всего лишь предметом, о который можнопотереться по дороге, идя в гостиную на голос Айви.
