бы переместиться, однако… он собой не управлял. И Шоурай им больше не управлял. Им никто не управлял. И поэтому он замер.
Сашими увидела в Минато Душу Шоурая. Его самый сильный клон. А за ней увидела, как спит настоящая душа этого тела. Шоурай не смог ее поглотить, а уничтожать было опасно из-за потери контроля над уже захваченными нитями тела. Другими словами, полноценный захват шиноби такого уровня как Минато мог привести к их недееспособности.
Но Сашими ничего не теряла. И она не собиралась захватывать. Наоборот — освободить.
Марионетки Шоурая взвыли, чувствуя, как рвутся нити, прикрепленные к самой главной и сильной кукле.
Ближайшие к Сашими шиноби опали, являя миру сгустки Души Контроля. Они врезались в ее Барьер, пытаясь истощить его и пробиться внутрь. Они атаковали ее с безысходностью камикадзе. А она держалась внутри. С такой же безысходностью.
И тогда, уже почти вынутая Шинигами из чужого тела копия души Шоурая решила отомстить. Она ринулась навстречу клыкастой пасти, но в последний миг сменила траекторию и обрушилась на Сашими, используя нити чакры, которые она держала у своего подконтрольного!
Душу, обещанную Шинигами, захватить было уже нельзя. Но смертельно и жутко ранить — можно.
Сашими закричала, захлебываясь кровью, и ее Барьер опал. На девушку тут же набросились марионетки взбешенного Шоурая, втыкая в тело кунаи и мечи. Они не заметили — не собирались замечать, что Шинигами растворился в воздухе.
Растворился и забрал то, что предполагала сделка.
Но их все равно остановили.
Молодой желтоволосый шиноби оказался прямо в гуще стремящихся к телу марионеток и одним плавным движением куная разрезал их на части! Минато Намикадзе резким движением порвал на себе плащ Акацуки и тут же выбросил все утяжеленные кунаи и танто, хранящиеся под ним! Выбросил во врагов. В марионеток.
Когда они отступились, Минато прыгнул к телу спасшей его Узумаки и подхватил его на руки. Отдавать его безумцам на поругание он не собирался. Его сенсорские способности работали во всю, пытаясь помочь хозяину разобраться в том хаосе, что творился вокруг. Он будто бы очнулся от долгого сна, еще не до конца поняв, что сон по-своему таковым и не был.
Наконец, бывший претендент на звание Хокаге отыскал главу клана Сарутоби. И без раздумий прыгнул к нему.
Шоурай взвыл еще яростнее, а Като Дан, наблюдающий за всем через проекцию в пещере, скривился. Девчонка плюнула ему прямо в лицо.
Хорошо хоть сдохла!
Или нет?
* * *
Сенсома отлично чувствовал чакру каждого на поле. И когда чакры Сашими не стало, он лишь кивнул самому себе.
Ему будто бы показалось, что он слышит ее слова. Что она говорит ему в уши о любви, о жертве и… плачет. На миг Бог Шиноби остановился, и еле дышащий, загнанный его силой Изуна удивленно расширил глаза. А сам Узукаге закрыл свои золотые и сложил ладони вместе. В короткой молитве, он проводил свою верную помощницу.
Конечно, как и она, он знал, что ее ждет. Знал и… а, впрочем, мог ли он ее удержать? Конечно нет. Мог ли спасти сейчас от самопожертвования? Конечно да. Но она бы попросту не приняла этого. А за двадцать три года совместной жизни он научился уважать ее чувства.
— Девка убита! — отчитался Изуне один из Шоураев. — Но она… освободила Минато.
— Что? — переспросил тихо Учиха. — Ты… Что ты сказал?
— Шлю…
Договорить ругательство он не успел. Клинок снес ему башку. И остальные марионетки отшатнулись. От Изуны. А Учиха прямо посмотрел на Сенсому.
— Твоей утрате я сожалею. Но мы все еще враги.
— Да, — хрипло ответил Сенсома и неспешно шагнул вперед. — К сожалению.
— К сожалению, — кивнул Изуна.
А после закричал от боли в сломанной руке.
* * *
— Ты уже еле держишься, «равный»! — смеялся Зак, обрушивая свою мощь на закрывшегося в оборону Ловена. — Я уничтожу тебя, размажу и проглочу! Ты — никто и ничто! Я просчитался сегодня?! Я никогда не просчитываюсь! Ты просто заставил болвана-Шоурая прислушиваться к моим словам внимательнее, а эта девчонка… Ха! Да будет тебе известно, что она сдохла!
— Автор написал тебя не только редкостным ублюдком, — ответил пыхтящий от натуги Брау. — Но еще и лжецом…
Внезапно шквал магии прекратился. И Ловен краем уха услышал вопль боли. Он бы не узнал голоса Изуны, но это и не имело значения. Прямо сейчас над полем битвы разлилась странная тишина.
И он уже знал, почему.
— У-О-О-О-А-АР-РААААА! — в исступленном гневе завопил старый Архимаг, оглашая все поле битвы своим боевым кличем!
Ему вторил Сенсома. Их поддержал Хирузен. И даже Данзо присоединился к воплю ярости. Но Ловен их не слышал. Он больше ничего не слышал из-за стука крови в ушах. А после он атаковал.
Зака смело к чертям собачьим с того места, где он только что стоял! Архимаг даже не успел среагировать, как Брау уже навис над ним и опустил свой костлявый кулак на его лицо! Он вложил всю свою силу в заклинание, чтобы отбросить Зака, а теперь использовал то, что не было просчитано врагом — свою ярость. Свой гнев. Свою скорбь.
— ОНА БЫЛА МНЕ КАК ДОЧЬ! — кричал заливающийся слезами старик, пиная молодого, с виду, юношу.
Он бил его руками и ногами. Некрасиво и неэффективно — Сенсома даже не назвал бы это ударами, но Архимагу Заку этого хватало. Умный враг мог прочитать заклинания и блоки, но вот такой яростный и совершенно дикий напор ему был неподвластен. А Ловен бил, кричал и рыдал, скорбя по молоденькой глупышке, которой уже, вообще-то, было за сорок.
Бил, кричал и плакал. Бил…
И в какой-то момент выдохся.
Зак тяжело дышал, но у Ловена не вышло его убить. Слишком слаб был Архимаг и слишком быстро обучался противник. Уже на половине дыхания Брау он научился блокировать его удары. И Ловен понял, что враг был попросту сильнее. Он отлетел, приготовил щиты и заклинания, нарисовал на земле руны проклятий и приготовился дорого продать свою жизнь.
А побитый Зак поднимался.
— «Автор, к тебе кричу!» — упрямо думал Ловен, смотря на своего врага. — «Автор, тебя молю и заклинаю! Я — персонаж, но я хочу победить! И насрать на сюжет и важность врага! Дай мне это, молю! Напиши, как он умирает от
