– Цель визита?
– Повидаться с родными, – ответил я.
– Туризм. – Испанский Аны вдруг стал неуверенным, словно был для нее не родным. – Посмотреть Кубу.
Офицер прищурился на нас, как Шерлок на расследовании:
– Что за родственники?
– Моя мать была кубинкой, – пояснил я. – Я хочу встретиться с ее семьей и увидеть ее страну. А это моя подруга.
Офицер крякнул.
– Где остановитесь? – спросил он. – Отель?
– Каса партикулар. – Так здесь называлось платное проживание у местных.
Хуанита наказала мне давать именно этот ответ, пока мы не доберемся до нее и не заполним бумаги, которые позволят нам жить у нее легально.
– Вам еще нет восемнадцати.
Мы протянули офицеру наши разрешения от родителей, переведенные на испанский и нотариально заверенные. Офицер взял их. Прочел. Повернулся к монитору, что-то набрал. Щелкнул, прокрутил. Набрал что-то еще.
Ну же! Просто поставь уже штамп.
Офицер повернулся к нам. Поджал губы. Прокашлялся.
– Мы поддерживаем революцию, – вдруг выпалила Ана.
Я опешил.
Офицер опешил.
Мы все опешили.
– Что? – переспросил он.
Ана замялась.
– Революция… Мы ее поддерживаем…
Офицер заговорил по рации:
– Васкес, подойди к десятому. Васкес, к десятому.
– Офицер, в чем… – начал я.
Он оборвал меня взмахом руки. Смотрел на нас не мигая, словно опасался отвести глаза. Я бы почувствовал себя Риком Гутьерресом, крутым нелегалом, представителем международной мафии, если бы не боялся обделаться.
Я посмотрел на Ану. Она посмотрела на меня.
У меня в голове замелькали картинки. Нас депортируют. Нас посадят. Они найдут камеру Аны и примут нас за шпионов.
Дверь за офицером распахнулась. Вошел еще один мужчина в униформе, худой и бледный. Видимо, Васкес.
– Что такое?
– Девочка говорит, что поддерживает революцию.
– Что? – Васкес повернулся к Ане. – Почему вы это сказали?
– А что? – смутилась Ана. – Батиста был диктатором.
Думаю, у Фиделя и Че было много хороших идей.
Васкес посмотрел на нее. На коллегу. Снова на нее.
– Мы просто хотели посмотреть страну, – вмешался я. – И потанцевать.
Васкес наклонился к офицеру и что-то прошептал. Не уверен что, но вроде «кажется, она серьезно».
Офицер чуть покачал головой, мол, ну и дела.
А сам сказал:
– Добро пожаловать на Кубу.
Нам поставили штампы, сфотографировали и пропустили через дверь.
Минуту спустя я стоял на выдаче багажа и пялился на ленту.
– Не понимаю, – пробормотала Ана. – Что я такого сказала?
– Ну это как если бы кто-то явился на границу Штатов и стал признаваться в любви к демократии. Ненормально.
– Неужели?
– В смысле, ты же не ожидаешь услышать: «Ой, Обама, он такой замечательный! А как эти беспилотники чудесно летают!»
– Вот как, оказывается, я себя вела.
Тон Аны наконец заставил меня поднять глаза:
– Я не к тому, что ты сумасшедшая.
– Приятно слышать.
– Просто со стороны это выглядело…
– Замолчи. Просто замолчи.
Я ухмыльнулся. Секунду спустя она тоже.
У нас получилось. Мы на Кубе.
Глава 7
Иисус любит революцию
Куча людей бродила по похожему на пещеру обветшалому залу прибытия. Они ждали кого-то, болтали, держали таблички. Целые семьи прижимались к металлическому ограждению, высматривая своих близких. В другом месте группа ребят сидела на упакованных в прозрачный пластик чемоданах и ела сэндвичи с безразличным видом.
Пока мы пробирались сквозь толпу, какой-то худой мужчина в потрепанных найковских шортах потянул меня за плечо:
– Сигары? Сигары? – Словно меня могло дернуть закурить посреди аэропорта.
– Нам ничего не надо. Спасибо.
Мужчина тут же двинулся дальше, уже высматривая следующего туриста.
– Как мы найдем твою тетю? – спросила Ана.
Я пожал плечами. Здесь было столько женщин, похожих на маму. Столько голосов, что напоминали голос Хуаниты… Она прислала по электронной почте фото, но…
– Рик!
А вот и она. Полная женщина с серебристыми волосами, округлым лицом и кожей того же оттенка, что и моя. Она радостно протолкалась к нам, не обращая внимания на других людей. На ней были потертая джинсовая куртка и джинсовые же штаны, обрезанные чуть ниже колен и открывающие мощные ноги. Невероятно, но она и правда отлично выглядела.
Я улыбнулся:
– Тетя! Я…
Хуанита сгребла меня в объятия. Она пахла парфюмом и слегка потом.
– Рик, сынок, – затараторила Хуанита на испанском. – Ты так похож на мать.
Отлично. Я похож на девчонку.
– Удивительно, как ты меня узнала.
– Конечно же я тебя узнала.
– Со второй попытки, – уточнила ее спутница, крепкая женщина лет двадцати пяти в простом белом платье. Ее улыбка казалась немного неестественной, словно она редко улыбалась. – Первый парень, к которому она кинулась, напугался до чертиков.
– Ай! – отмахнулась Хуанита. – Рик, это моя дочь Йоланда, твоя кузина. Она мозг нашей семьи.
– Рада тебя видеть, парень, – поздоровалась Йоланда. – А это кто с тобой?
Я поспешно обернулся, поняв, что совсем забыл об Ане. Она стояла чуть поодаль, сунув руки в карманы, и старательно изображала равнодушие.
– Это Ана Кабрера, моя подруга и партнерша по танцам. Ана, это мои родственники.
– Привет, – отозвалась Ана. – Рада познакомиться.
Хуанита сжала ее так же пылко, как минуту назад меня:
– Очень рада тебя видеть, милая.
– Как долетели? – спросила Йоланда.
– Хорошо, – ответил я. – Только на таможне немножко застряли.
– Что такое?
Ана предупреждающе на меня зыркнула, но я сделал вид, будто не заметил.
– Мы сказали, что поддерживаем революцию. Им это не понравилось.
– Да? – Улыбка Йоланды поблекла. – А что вы знаете о революции?
– Давайте пойдем в обменник, – весело предложила Хуанита, словно не слышала дочь.
