В запертом ларе лежали книги, представлявшие определенную ценность, и их не следовало уносить от открытого ларя; читателю не стоило даже поворачиваться к своему ларю спиной, чтобы не ввести кого-нибудь в искушение взять книгу без спросу и не вернуть. Таким образом, читать сидя лицом к ларю, как делает Симон, означало проявлять ответственность и заботиться о сохранности книг. Кроме того, даже если ларь стоял в углу помещения, которое мы могли бы назвать библиотекой, рядом могло и не оказаться стола, куда можно было положить книгу. Скорее всего, средневековым читателям было бы неудобно читать книгу, лежащую горизонтально: чаще всего под книгу подкладывали другой том или же ставили ее на наклонную плоскость, напоминающую современную кафедру или пюпитр. Английское слово lectern (кафедра) происходит от латинского глагола legere (читать). Даже у современных кафедр поверхность наклонная, чтобы на ней можно было держать книги или конспекты. Что же до трибуны (podium), которую часто путают с кафедрой и иногда употребляют эти слова как синонимы, то на ней стоят, о чем говорит и родство английских слов podium и pew (церковная скамья): последний предмет церковной мебели сыграл важную роль в развитии книжных полок.
Ниша для книг приблизительно конца XII века из цистерцианского аббатства Фоссанова (Италия)
В монастырях книги общего пользования иногда хранились в стенной нише, обшитой изнутри деревом, рядом с дверью, через которую монахи шли в церковь. Деревянную полку и дверцы, судя по всему, убрали и приспособили к другому вместилищу, когда этот armarium commune перестал использоваться для хранения книг
Возможно, Симону не хватало хорошего источника света возле его книжного ларя. Он сидел лицом к стене, и книга оказывалась в тени, хотя на иллюстрации видно, что он отставляет ее от себя подальше, чтобы на нее падало больше света. Задолго до электричества люди пользовались свечами и масляными лампами, но читатели были недовольны копотью и запахом от них так же, как мы сегодня недовольны сигаретным дымом и вредоносными испарениями в плотно закрытых недавно построенных помещениях. Таким образом, люди издавна предпочитали читать при дневном свете. Наверное, для ученого монаха, которому посчастливилось жить там, где достаточно солнца, и получить для своих занятий место у правильно расположенного окна, не было большего удовольствия, чем сидеть у этого окна и читать, а в особенно погожий денек взять книгу в монастырский сад и сидеть с ней возле ярких и благоухающих цветов. У средневековых монахов, жизнь которых протекала в монастырских клуатрах и была подчинена строгому распорядку, вероятно, многие радости были связаны именно с книгой, хотя, если они искали уединения, книги могли их отвлекать.
В какой-то момент монах, как многие современные ученые, начинал задумываться о личном пространстве для занятий. Такой индивидуальный отсек, называвшийся кабинкой, по площади был зачастую не больше чулана, но монахи жаждали обладать им, поскольку это была личная комната. Первое дошедшее до нас упоминание о монашеских кабинках связано с орденом августинцев и относится к 1232 году[62]. Кабинки описывали по-разному: «занятные деревянные сооружения»[63], «маленькие каморки размером с будку часового»[64]. Несмотря на то что кабинки были крохотными, именно они послужили моделью для личного кабинета в эпоху Возрождения.
Эволюция кабинки — прекрасный пример того, как развивается технология в рамках доступных условий и как она меняется, когда необходимо решить ту или иную проблему. Архитектура монастырских клуатров и более поздних готических соборов всем знакома: фотографы очень любят снимать длинные ряды каменных колонн, которые идут по внешней стороне крытой галереи и обрамляют двор или сад. Внутренняя сторона галереи — это, как правило, сплошная стена, за которой может находиться часовня, церковь или большой собор. Окон в этой стене нет, потому что галерея забирала бы свет, который бы в них поступал; кроме того, источники света в церкви — это окна, расположенные наверху. Поскольку ближе к уровню пола окон не было, молящиеся не отвлекались во время службы на то, что происходило снаружи.
Иногда в проемах между колоннами, отделяющими галерею от двора, устанавливались скамьи, на которых монахи очень любили сидеть с книгой, в первую очередь из-за хорошего дневного освещения. В монастырях, где не было специальных скрипториев или помещений для занятий письмом, освещенные места между колоннами особенно ценились; на них претендовали самые старшие или самые пронырливые монахи: такие места лучше всего подходили для чтения, письма, переписывания. Здесь можно было сосредоточенно работать в тишине и относительном уединении. (Конечно, иногда такие условия больше располагали ко сну, чем к ученым занятиям.)
В галерее Глостерского собора есть длинный ряд ниш, которые наверняка превращались в великолепные кабинки для чтения
В умеренном климате кабинки в западноевропейских монастырях были, вероятно, уютными (а то и навевающими сон) уголками, но на холоде читать в них было не очень-то удобно. Писцы довольно часто «жаловались на то, что им трудно работать холодной северной зимой»[65]. Кроме того, писцы сидели лицом к внутреннему двору и галерее, а значит, отвлекались на проходящих мимо людей. В какой-то момент эти недостатки примитивной кабинки решили устранить: ее обшили деревом и таким образом утеплили и отгородили от внешнего мира. В деревянной перегородке проделывалась калитка или дверь, а если кабинка выходила на внутренний двор, в ней устанавливалось застекленное окно. Так монаху не досаждали ни посторонние люди, ни погода. По словам Бернетта Стритера, бывшего каноника Херефордского собора и исследователя средневековых библиотек на цепях, «именно в хорошо освещенной кабинке, смежной с клуатром, а не в темных „кельях“, как многие воображают, монах читал, переписывал и раскрашивал удивительной красоты иллюстрированные [манускрипты], которыми мы так восхищаемся»[66].
В начале XVI века о кабинках, существовавших в цистерцианском аббатстве Клерво (Франция), писали так: это места, «где монахи пишут и занимаются чтением»[67]. Но в начале XVIII века, по крайней мере в этом аббатстве, кабинки уже не были местами для тихих раздумий и ученых занятий:
Из большого клуатра вы попадаете в клуатр для бесед, называемый так оттого, что братьям позволяется здесь разговаривать друг с другом. В этом клуатре есть двенадцать или пятнадцать небольших ниш, следующих одна за другой в ряд, и в прошлом братья уединялись там для писания книг: потому и сегодня эти ниши зовутся комнатами для письма[68].
