Герцогу понадобилось время, чтобы обрести голос. Затем он воскликнул:
— Нет! Нет! Вы ошиблись! Вы хотите жениться на Каролине — моей старшей дочери!
— У меня нет намерений спорить с вами, Норталертон, но меня интересует именно леди Эльфа.
Герцогиня никак не могла понять, что происходит, и сидела молча, а герцог, вскочив, повысил голос:
— Я не понимаю! Когда мы обсуждали этот вопрос, я предложил вам Магнус Крофт в качестве приданого, моей дочери Каролины.
— Боюсь, что вынужден возразить вам, герцог, — высокомерно заявил Линчестер. — Ваши точные слова были «моей дочери».
— Честно говоря, я не имел в виду Эльфу, — возразил герцог. — Она ведь только что закончила школьное обучение и еще не была представлена королевскому двору.
Губы герцога Линчестера растянулись в холодно-вежливую улыбку.
— Перечисленные обстоятельства не могут служить препятствием для ее замужества.
— Но Каролина подходит во всех отношениях, — не сдавался герцог Норталертон. — Она украсит наш стол, и на ней фамильные бриллианты засверкают как ни на ком другом.
Сильваниус Линчестер понял, почему Эльфа говорила о бриллиантах.
Так или иначе он прекрасно понимал состояние герцога Норталертона, потому что сам находился почти в аналогичном.
Затем, сознавая, что говорит о весьма деликатной вещи, медленно и тихо произнес:
— Насколько я знаю, сердце леди Каролины уже занято.
Его слова вновь произвели аффект изорвавшейся бомбы. Воцарилось молчание. Казалось, ни герцог, ни герцогиня не могут найти нужных слои.
Наконец герцог Норталертон заговорил:
— Кто сказал вам это?
Вопрос прозвучал весьма резко, но герцог Линчестер только пожал плечами.
— Слухами, как вы знаете, земля полнится. Как только герцогиня почувствовала, что может наконец вставить слово в разговор двух мужчин, она торопливо сказала:
— Я уверена, что, если ваша светлость действительно хочет жениться на Эльфе, мой муж будет только счастлив дать нашей младшей дочери свое благословение.
Она посмотрела на герцога, который все еще стоял с выражением крайнего изумления на лице.
— Я полагаю, Артур, ты должен послать за Эльфой. Она где-то в доме.
Не говоря ни слова, ошеломленный герцог повернулся и как загипнотизированный пошел к двери.
Герцогиня посмотрела на Линчестера, и на этот раз В ее глазах было выражение благодарности.
— Эльфа, конечно, еще очень молода, — сказала она. — Она во многих отношениях весьма отличается от Каролины, и мой муж не понимает ее. Она очень чувствительная девушка.
Герцог чуть не сказал ей, что сам думает точно так же, но вовремя вспомнил, что он не должен показывать вида, что уже встречался с Эльфой.
— Я хотел бы познакомиться с леди Эльфой, — сказал он твердо.
Герцогиня вздохнула. Она сочла, что сделала все необходимое в подобной ситуации для своей старшей дочери.
Она знала, что ее младшая дочь сильно отличается не только от Каролины, но и от всех других людей. Настолько, что даже мать не понимала ее.
Даже когда она была младенцем. Эльфа не желала лежать в колыбели и никогда не капризничала, как другие дети.
Артур называл ее «чэнджелинг», и, возможно, он был прав — настоящий эльф, который по ошибке оказался среди смертных, в то время как она была существом из мира волшебства и сказок.
Герцогиня опомнилась: то, о чем она думала, было смешно — ведь если ребенок и отличается от других, в этом вина только родителей и никого больше.
Артур души не чаял в Каролине, потому что она была очень красивой, а герцогиня, если уж говорить правду, знала, что любит сыновей намного больше, чем дочерей.
Герцог вернулся в гостиную.
— Я послал за Эльфой. И надеюсь, что вы, ваша светлость, не будете разочарованы своим выбором.
В его голосе звучали такое разочарование и обида, что герцог Линчестер не сдержал улыбки.
— Спасибо вам! Огромное спасибо! — благодарно воскликнула Эльфа.
Им предложили прогуляться по саду, чтобы герцог мог наедине высказать ей свое формальное почтение.
Когда они спустились с террасы на газон, герцог с удивлением отметил, что смотрит на девушку с интересом.
Она сменила свой костюм для верховой езды на зеленое платье, которое очень хорошо гармонировало с зеленым покровом земли, и выглядела, как ему подумалось, еще больше похожей на эльфа, чем при их первой встрече.
Он не мог знать, что Эльфа впервые надела одно из платьев, которые были приготовлены для поездки в Лондон, где она должна быть представлена королевскому двору.
Для дебютантки при дворе полагался белый цвет. Но если Каролина в нем смотрелась как ангел, то для Эльфы он не подходил.
Герцогиня была слишком занята своим садом, чтобы волноваться о том, что носят ее дочери, и поэтому в выборе нарядов у них было больше свободы, чем у других их сверстниц, которые находились под неусыпным вниманием своих матушек.
Если для Каролины почти все платья заказывались у лучших портных в Лондоне, то Эльфа, за исключением этого платья и еще одного, которые были сшиты специально для представления ко двору, вынуждена была довольствоваться трудами проворных пальцев миссис Бэнкс, которая была портнихой семейства Норталертонов в Тауэрсе.
За долгие годы работы она приобрела большую сноровку в копировании моделей из «Журнала для дам»и платьев леди, которые появлялись в их доме. Она проникала в их комнаты, когда знала, что те находятся за столом или в саду, рассматривала их наряд и потом рассказывала о своих открытиях Каролине или Эльфе.
— У ее светлости, госпожа, прекрасное платье из Парижа, — сообщила она Эльфе три месяца назад, — скроенное самим Бортом, и, если вы достанете подходящий материал, я сошью для вас такое же, как будто вы в нем родились.
Когда Эльфа увидела это платье, она поняла, что миссис Бэнкс была права.
У Эльфы настолько хорошо было развито воображение, что она легко уловила вдохновение, которое водило рукой Ворта при создании этого платья. Она послала слуг в Лондон за шелком, атласом и тюлем не только для этого наряда, но и для копирования других платьев, увиденных портнихой у этой гостьи.
Вечернее платье, которое на ней было сейчас, представляло собой хорошую имитацию творения Ворта. Оно волнами опоясывало ее стройную фигуру, в отличие от облегающих, платьев, которые заказывала ей мать. Герцог подумал, что девушка удивительно вписывается в обстановку сада.
А когда она произнесла несколько любезных фраз голосом, в котором звучала неподдельная искренность, он поймал себя на том, что размышляет о ее странного цвета волосах, которые совсем не нуждаются в драгоценных камнях, чтобы обратить на себя внимание.
