Люк не шевелился, поэтому она повернулась к нему спиной, словно бы собираясь выйти из комнаты.
— Куда это ты собралась? — Его голос звучал глухо и сдавленно, будто издалека.
— Я хотела посмотреть, нет ли какой-нибудь еды, — ответила она первое, что пришло в голову.
— Нет. Кроме того, ты не умеешь готовить, а я не хочу. Иди в постель.
— Позже. — И Оливия прошествовала в кухню.
Она наугад открыла буфет и обрадовалась, когда дверца громко скрипнула. Люк поймет, что она не просто притворялась, а в самом деле занялась готовкой.
Из спальни послышался недовольный рокот, словно там собиралась гроза. Затем босые ноги зашлепали по кафелю, пара загорелых рук обхватила ее за талию, и через мгновение она была крепко прижата к обнаженному мужскому телу.
Оливия перевела дыхание и попыталась повернуться. Оказалось, что она не может шевельнуться.
— Отпусти меня, — сказала она.
— Почему это?
— Потому что… потому что кровать в другой комнате.
Она пошевелилась в его объятиях, пытаясь освободиться, и была вполне удовлетворена немедленной реакцией Люка. В ту же минуту он нежно обхватил ее голову ладонями.
Ее губы оказались в дюйме от его шеи. Она видела напряженные мышцы, перекатывающиеся под кожей, ощущала теплый мускусный запах его страсти. Оливия тихо застонала и, не отдавая себе отчета в том, что делает, прижалась губами к шее Люка.
Он шумно вздохнул. Его сильные руки сомкнулись на ее бедрах, белый шелковый треугольник соскользнул к ее ногам. Густые волосы коснулись ее груди, и губы Люка сомкнулись вокруг напряженного соска, лаская его, затем переместились к другому.
Оливии незнакома была эта изысканная пытка.
— Люк, — шептала она, — Люк, постель…
Люк был слишком занят, чтобы отвечать. Он раздвинул ее бедра и мягко вошел в нее. Ноги у Оливии подкашивались, и тут ее настиг взрыв наслаждения такой силы, что, если бы не сильные руки, поддерживавшие ее ягодицы, она рухнула бы на пол.
— Как насчет постели? — спросил он, задыхаясь.
Оливия наклонилась поднять брошенное белье. Когда она выпрямилась, Люк настойчиво начал подталкивать ее в направлении спальни. Она не стала сопротивляться.
Люк вовсю наслаждался медовым месяцем, а точнее — медовой неделей. Его очаровательная самовлюбленная невеста оказалась настолько хороша в постели, что он не мог думать ни о чем, кроме сиюминутного наслаждения. И происходило это не только в постели. Он был в восторге от нее на пляже, в море — и даже в кухне, у холодильника.
Он был уверен, что эта идиллия вскоре закончится, реальный мир внесет свои коррективы и их совместная жизнь с Оливией начнется всерьез. И так же отдавал себе отчет в том, что эта жизнь едва ли будет гладкой и спокойной.
Но пока он предпочитал принимать все, что ему предлагают, и быть благодарным за это.
Впрочем, без проблем не обошлось. Люк не рассчитывал на то, что Оливия умеет готовить, и был приятно удивлен, что в действительности она даже окончила кулинарные курсы. Его радость, однако, испарилась в тот день, когда Оливия вернулась из супермаркета, оставив там сумму, превышающую его месячный заработок.
— Икра! — воскликнул он, выкладывая полдюжины баночек на пластиковый кухонный стол. — Шафран! Оливия, зачем нам икра и шафран? И ты вообще представляешь, сколько стоят трюфели?
Оливия пожала плечами:
— Какая разница. У меня есть деньги.
— Больше нет. С тех пор, как ты вышла замуж.
— Безусловно есть. Отец открыл счет на мое имя, как только мы объявили о помолвке. Он сказал, что ты честный и принципиальный молодой человек, но он не хочет, чтобы я из-за этого нуждалась.
— Он что? — Люк грохнул кулаком по столу так, что баночки с икрой подпрыгнули.
— Открыл счет для меня, — спокойно повторила Оливия. — Поэтому тебе нет нужды беспокоиться по поводу всего этого. — И она обвела рукой заваленный дорогими продуктами стол.
— Оливия, — Люк с трудом сдерживался, стараясь не повышать голос, — тебе придется кое-что уяснить. Я сказал твоему отцу, что смогу содержать семью. И я могу. Я никогда не буду зависеть от богатого тестя только потому, что моя жена не хочет отказаться от роскоши, о которой обычные люди и не слыхивали. Ты понимаешь, о чем я?
Оливия вновь пожала плечами и выпятила губу, как капризная маленькая девочка, какой она, впрочем, и была.
— Это так старомодно. Почему я должна обходиться без того, что хочу? Мы не в каменном веке живем, Люк. — И она попыталась похлопать его по руке.
Он немедленно перехватил ее запястье и, воскликнув: «А вот сейчас увидим!» — потащил ее в спальню.
Большинство споров заканчивались именно так — но Люк понимал, что рано или поздно наступит расплата. Им придется вернуться в Ванкувер, и все изменится. Он снова начнет работать, Оливия продолжит учебу в университете, и вместе им предстоит решить множество проблем, связанных с рождением ребенка.
В последний вечер их «медовой недели» они сидели на пляже, любуясь лунной дорожкой на море. Мягкий шелест волн напоминал о том, что такого безоблачного времени в их жизни больше не будет. Оба понимали это.
— Почему мы не можем остаться тут? — тихо спросила Оливия. — Нам вовсе не обязательно завтра возвращаться.
— Я думал, тебе не слишком нравится этот коттедж.
— Да, верно. Но мне нравится тишина и океан. И быть только с тобой.
— Знаю, — сказал Люк и, улыбнувшись, повел ее за собой в волны.
Глава 6Люк опять опаздывал. Оливия раздраженно вытащила из духовки сковороду с филе меч-рыбы.
Почему он хотя бы раз не может прийти домой вовремя?
Приготовление для Люка особенных блюд было частью плана, по которому он должен был влюбиться в нее без памяти — по принципу «путь к сердцу мужчины лежит через его желудок». Но каким образом можно этот план осуществить, если мужчина никогда не приходит к обеду?
Она достала из холодильника салат, сделанный из подобранных по цвету овощей и выглядевший очень аппетитно.
Если бы только Люк не был столь придирчив в отношении стоимости продуктов. Это было так глупо — ведь она имела банковский счет, и отец был готов постоянно этот счет пополнять. Но Люк упрямо отказывался брать деньги отца и запрещал ей это делать.
— Если ты не была готова жить на мои доходы, не надо было выходить за меня замуж, — заявлял он, когда она пробовала возражать.
Оливия грохнула миску с салатом на стол, но легче от этого не стало.
Стоило ей снова сесть, как послышался звук открывающегося замка. Секундой позже ее муж показался на пороге, с всклокоченными волосами, блестящей от пота кожей и с черным грязным пятном на лбу.
