Книга Шпион товарища Сталина - Владилен Елеонский

В курительную комнату, тяжело дыша, вломился вовсе не полицейский, как можно было предположить. То был чрезвычайно колоритный тип — мой ровесник, черноволосый, мордатый, с крупным ртом, овальными ушами и чрезвычайно тяжелым взглядом. Однако этот на вид совершенно сумасшедший человек обладал каким-то неизъяснимым шармом.

Глаза! Да, глаза. Они напоминали глаза загнанного в угол коварного, хищного, красивого, но крайне усталого зверя. Я не успел ничего сказать. Он выхватил из внутреннего кармана потрепанного пиджачка, наброшенного прямо на голое тело, устрашающего вида заточку и, исполнив странный танец ногами, махнул ею перед самым моим носом. Я успел отклониться в сторону, но он мгновенно среагировал и подставил мне подножку. Я опрокинулся и сильно ударился макушкой о деревянную перегородку.

Когда я пришел в себя, в курительной комнате никого не было. Я выглянул в окно. Внизу, на мостовой, лежали Тиггель и Нобль. Их головы были сплошь покрыты кровью.

Холодея от недоброго предчувствия, я прыгнул вниз с высоты четырех метров. Видимо, за минуту до этого то же самое сделал тот сумасшедший парень, который так ловко сбил меня с ног.

Тело не забыло тренировочные прыжки с парашютом. Я удачно приземлился, не повредив ноги.

Поднявшись, я кинулся к телам, распластавшимся на мостовой. Тиггель лежал на спине, безвольно раскинув руки. Он, кажется, не дышал.

Нобль валялся на мостовой, его голова была сплошь залита кровью. Глаза его блуждали, он бестолково ворочал языком, но не мог выговорить ни слова.

Беглый осмотр показал, что очень острый предмет, скорее всего та самая заточка в руках сумасшедшего парня, довольно сильно порвала Ноблю ухо. Я наспех перевязал ему голову двумя носовыми платками, связанными вместе, — своим платком и платком Нобля, который, к счастью, торчал из кармана его изящных брюк-галифе.

Помощнику Нобля повезло меньше. Я вначале не понял, куда он делся, и подумал, что офицер просто испугался бандита и сбежал.

Однако, осмотревшись, я вдруг заметил носки хромовых сапог, они тускло блестели в свете уличного фонаря. Носки сапог торчали из-под высокой, в человеческий рост ставни, которая почти соприкасалась с землей, поскольку окна цокольного этажа пивной располагались очень низко от тротуара.

Я медленно и осторожно отворил ставню и содрогнулся от дикого ужаса.

Офицер гестапо был пригвожден к дубовому ставню той самой длинной и узкой, как стилет, заточкой. Ее противоположный острию конец был искусно загнут для того, чтобы ужасное орудие убийства удобно сидело в руке и позволяло наносить сильные проникающие удары.

Как легко, оказывается, пробить тело человека! Гестаповец, безжизненно свесив голову, висел, пришпиленный заточкой к ставню, словно его убийца, помешавшись, вдруг перепутал человека с мотыльком, а заточку — с булавкой для крепления бабочек к коллекционной карточке.

Я понял, что помощь несчастному помощнику Нобля теперь явно не в моей компетенции, и быстро осмотрел высокий, в два человеческих роста каменный забор, который тянулся от стены пивной на расстоянии, не превышавшем четырех или пяти шагов.

Так просто перепрыгнуть через него было невозможно. Куда же подевался мой сумасшедший парень, а с ним, видимо, и тот рыжий увалень, только что запросто убивший трубой человека?

Неподалеку за углом я обнаружил поддоны. Они были сложены в штабель.

Скорее всего, беглецы забрались на поддоны и перемахнули через забор. Я мигом сделал то же самое.

В прежние времена мы с Хелен после посиделок в пивной много гуляли по окрестным улицам, чтобы проветриться, поэтому я знал здешние переулки как свои пять пальцев.

Не буду описывать, как я плутал по закоулкам, главное, что я быстро нашел выход из нескончаемой вереницы улочек — пятачок заднего двора и арку, которая вела на главную улицу с ярким освещением и довольно оживленную даже ночью.

Именно на этом пятачке я и перехватил своего лохматого курчавого друга. Он был сильно пьян и, не поспевая за увальнем, видимо, отстал.

Я схватил парня за шиворот, он мгновенно вывернулся, но мне удалось бросить его спиной к стене. В руке моего неожиданного противника блестел окровавленный обрезок трубы, тот самый, который Нобль поочередно вручал своим клиентам.

Я попытался мирно поговорить с бандитом, но он в ответ на мою просьбу успокоиться и не совершать глупостей, махнул перед моим носом трубой так, что загудел воздух.

После этого первое, что пришло мне в голову, — бежать, но я с трудом сдержался. Мне даже показалось, что бандит слегка удивился тому, что я остался стоять на месте. Тут он снова лихо махнул трубой, целя в ребра. Я вовремя сгруппировался, и труба просвистела мимо.

Бандит, продолжая танцевать передо мной, замахнулся, чтобы ударить сверху. Но, вспомнив уроки нашего инструктора по лётному училищу, я прыгнул вперед и, обвив его жилистую шею ногами, потянул всем своим весом вниз, а во мне ни много ни мало тогда было девяносто с лишним килограммов. Прием самбо сработал, мой противник все-таки не удержался на ногах и, крякнув, рухнул вниз. Я упал вместе с парнем на мостовую, продолжая крепко сжимать его шею ногами.

Когда я поднялся, мой оппонент валялся на спине, дико вращая глазами. Он был в полубессознательном состоянии.

Бдительные жители заметили драку. Вскоре прибыла полиция.

Меня сразу же задержали, а бандита отправили в больницу. Впрочем, особой помощи ему там не понадобилось, он быстро пришел в себя, и в ту же ночь его перевели в следственный изолятор.