Открыв калитку «своим» ключом, я изо всех сил припустил на север. Я бежал, в страхе оглядываясь, ожидая монастырской погони или, что хуже, жуткого топанья лап или копыт демона за своей спиной.
Так в непрерывном бегстве я провел три или четыре дня. Я не знал, куда я бегу. Просто как можно дальше. Когда кончились все лепешки и вода, которую я припас, я просто лег на землю и потерял сознание.
Очнулся я в полутемном шалаше, и первое, что я увидел, было лицо моего будущего наставника.
Такрон замолчал, погрузившись в свои воспоминания.
Эрик также сидел молча и представлял себе мальчишку, одиноко бредущего в затерянных диких просторах Тибета.
— Когда это было, Такрон? — наконец спросил он. — Когда ты вообще родился?
Такрон задумчиво пожевал нижнюю губу.
— По-вашему… наверное, — нерешительно ответил он, — наверное, начало века или позже. Я помню, что в то время все говорили о вторжении британцев в Тибет. Мне тогда было лет пять или шесть.
— Вторжение британцев происходило в тысяча девятьсот третьем — четвертом годах, — сделал вывод Эрик. — Значит, ты родился в конце девятнадцатого века?
Такрон пожал плечами и остался сидеть, слегка прикрыв глаза.
— Насколько я понял… — не удержался Эрик от вопроса. — Судя по твоим словам, тибетские ламы, получившие доступ к практике бон, не смогли или не могут эффективно ею пользоваться?
Такрон молча кивнул.
— Совсем не могут? — настойчиво переспросил Эрик.
— Только некоторыми защитными и отпугивающими духов заклинаниями, которыми владеют все бонцы, не шены, но обычные люди, живущие в горах. Подлинное искусство доступно лишь тем, кто начал обучение с детства у наставника и его тело и сознание было приведено в соответствие энергиям областей существования и их обитателей. Среди лам встречались одаренные люди, которым, в силу каких-то особенностей тела, удавалось совершать несложные обряды. Но, конечно, справиться с настоящим демоном или дэвом никто из них не мог.
— Ты говоришь об эмоциях, вырабатываемых телом, которые недоступны обычным людям?
— Не просто владение эмоциями, — терпеливо ответил Такрон, — но и особая настройка тела и сознания, которую ты получаешь в результате изнурительных тренировок в детстве. Это и есть магия шенов, результат действия которой невозможно оспорить или трактовать как фокус или внушение. Но самым худшим последствием, экспериментов ламаистов с магической техникой и заклинаниями, явилось истончение границ областей существования. Это позволило большему количеству существ нижнего мира проникать в мир живых. И загонять этих тварей обратно сейчас практически некому. Можно досконально выполнять все детали обряда, в точности следовать ритуальному действию, но результата не будет, если тело и сознание не находятся в резонансе с энергией сверхъестественного существа. Такой способностью, полученной в результате долгой подготовки, обладают только тела и сознания шенов.
— Я, кажется, понимаю, — сказал Эрик. — Это все равно, что исполнять церковный ритуал и молиться богу, в глубине души не веря в его существование.
— Да. Выглядит похоже, — одобрительно заметил Такрон. — Возможно, что энергия веры приводит твое тело и сознание к резонансу с Высшей Сущностью и молитва достигает своей цели.
— Значит, тибетский ламаизм поэтому и не достиг успеха, даже присвоив и пытаясь использовать магию бон как свою собственную?
— Эрик, ты меня удивляешь, — спокойно прокомментировал Такрон. — Тибет оккупирован Китаем, Далай-лама в изгнании. Тебе это о чем-нибудь говорит? Однако, семьсот лет правления лам в Тибете, на мой взгляд, срок вполне достаточный, чтобы говорить об успехе. Но это время уже ушло.
Слова Такрона прозвучали резонно. Эрик задумался.
— За все время существования ламаистского государства, — продолжил Такрон, — Тибет постоянно находился под чьим-нибудь протекторатом. Маньчжурским, монгольским, китайским… Прямой оккупации не было, потому что в окружающих странах влияние буддизма было очень велико, но военные вторжения случались. И, конечно, платилась дань. Не обязательно материальная. Переводы священных книг на язык страны-протектора, дары в виде буддийских артефактов.
Полную независимость от империи Цин Тибет получил в начале тринадцатого года, если я правильно помню. Тогда был большой праздник. Мой наставник водил меня в деревню, и мы ели тушеное мясо. Толпа монахов, исполнив ритуалы благословения, сидела за длинным столом и уплетала печеную козлятину, выложенную на огромное деревянное блюдо, запивая мясо ячменным пивом из больших жбанов.
Эрику показалось, что в словах Такрона есть какое-то противоречие.
— Но если сравнивать ситуацию с «магией» ламаизма и первыми гонениями на бон, то произошло то же самое, несмотря на то, что шены обладают настоящим магическим искусством.
— Нет, не то же самое. Человек, идущий дорогой шена, должен полностью отдаваться своему делу. Невозможно, регулярно исполняя магические обряды, интриговать во дворце или заниматься какой-нибудь политикой. Тонкие настройки тела и сознания очень легко сбить, плетя интриги и заговоры. Многие дворцовые шены так и утратили свою силу, борясь за влияние с буддистами. Это, конечно, было время жестоких интриг и насилия, но не открытая война двух армий. Если бы буддисты пришли завоевывать Тибет во главе войска, итог был бы совсем иной. Ты же знаешь, что бонская армия в то время была практически непобедимой, в основном, благодаря шенам.
Такрон достал из рукава свою палочку для волос и принялся обихаживать свои пряди. Посмотрев на него, Эрик также достал свою и, не скрывая удовольствия, начал почесывать кожу под волосами. Поскрипывая палочкой, он «начесал» еще один вопрос, показавшийся ему важным.
— Ты сказал, что вы с наставником ходили в деревню на праздник. Разве бон не был под запретом? Вы могли появляться прилюдно?
Такрон довольно рассмеялся.
— Я бы не сказал, что под запретом. Новый бон был уже признанной традицией Тибета. Истинным шенам было сложнее, но они имели свою ценность для власти лам. Кто-то же должен был убирать камни с тропы? Мой наставник выдавал себя за ламу-отшельника, и у него в пещере, на самом видном месте, стояла статуя Будды, у которой он регулярно возжигал благовония. В то время существовал указ Далай-ламы, разрешающий ламам-отшельникам не брить голову и носить обычную тибетскую одежду. Догадываешься, зачем?
— Пытаясь практиковаться в магии бон, нужно выглядеть как шаман? — угадал Эрик и тоже рассмеялся.
— Ну конечно! — улыбаясь, сказал Такрон. — Видимо, он руководствовался принципом, согласно которому форма определяет содержание.
— Форма кувшина для вина определяет его вкус, — поддержал Эрик. — Хотя, ты знаешь, у нас на западе есть люди, которые занимаются приготовлением особых продуктов и вин. И они действительно так считают.
— Думаю, что они считают правильно, — неожиданно серьезно сказал Такрон. — Вот только человек — не еда, а совсем другой… продукт.
