И вновь шорох мясистых ладоней о грубую тюремную стену. В последних словах священника заключался наконец первый настоящий вопрос — и удивленный Арбогаст открыл глаза и поднялся с места. Каргес, засмеявшись и чуть склонив голову, сложил руки на животе.
— Садитесь же, прошу вас, садитесь. Ну так как же: вы будете ходить к церковной службе?
— Да, ваше преподобие, разумеется.
— Вот и прекрасно. И позвольте вас заверить, этих боксов больше не существует. И у нас есть церковный хор. Может быть, вам захочется в нем поучаствовать? Арбогаст кивнул.
— Так вы утверждаете, что вы не виновны?
Арбогаст кивнул вновь. И пристально посмотрел на священника.
— А знаете ли вы, в чем смысл того, что избранная вам мера наказания связана с тюремным заключением?
Каргес поднес руку ко рту и забарабанил пальцами по нижней губе, посматривая поверх руки на Арбогаста. И продолжил он свои пояснения тихим голосом.
— Тюремное заключение означает, что вы лишились гражданских прав. То есть вы не имеете права принимать участие в выборах или, допустим, обращаться с петицией к правительству. А знаете, почему? Потому что вы, Арбогаст, выпали из жизни. Ваше тело, запертое государством в тюремных стенах, обладает, если так можно выразиться, экстерриториальностью. Вы улавливаете мою мысль?
Арбогаст покачал головой.
— Это территория противника. И не имеет ни малейшего значения, виновны вы или нет. Понимаете? И понимаете, наверное, на чью только помощь вы можете рассчитывать?
И Арбогаст вновь покачал головой.
— Единственным эмиссаром, единственным посредником между двумя враждебными мирами, одним из которых является государство, а другим — ваше преступное тело, оказываюсь я. Мы ведь, священники, занимаемся не телом, а душою, она отдана нам во власть. Понимаете, Арбогаст? Ибо какова наша задача? Мы можем заново освятить ту землю, которая признана оскверненной. Подумайте об этом, подумайте хорошенько. И перестаньте толковать о своей невиновности. Невиновных людей не существует в природе.
Арбогаст кивнул. Через четверть часа после ухода священника за ним пришли двое вахмистров и препроводили его в парикмахерскую, расположенную этажом ниже, то есть в камеру, в которой и жил, и трудился заключенный-цирюльник. У его двери выстроилась очередь из трех человек. Арбогаст кивнул им, они кивнули в ответ, но никто не произнес ни слова, В конце концов Арбогаста позвали к цирюльнику.
— А ты что за гусь? Вроде бы новенький.
Арбогаст сел на конторский стул, поставленный в центре камеры, и цирюльник, засучив рукава тюремной униформы и перекинув через левую руку узенькое полотенце, как это делают кельнеры, тут же принялся его стричь.
— Длина волос два сантиметра. К сожалению, у нас нет выбора, — торопливо пояснил он.
— Я — Ганс Арбогаст.
Цирюльник ничего не ответил. Молча он подстригал волосы, измеряя их длину толщиной собственного пальца, и Арбогаст терпеливо покорствовал ему. В последний раз в Грангате перед началом процесса его стриг настоящий парикмахер, приглашенный в следственный изолятор. А сейчас ему было наплевать на то, как он будет выглядеть.
— Значит, Арбогаст?
Подняв взгляд, Арбогаст увидел тридцатилетнего темноволосого мужчину в твидовом костюме, который, раздобыв откуда-то стул, подсел к нему.
— Я учитель Ихзельс. Вы ведь закончили среднюю школу, не правда ли? Я смотрел в деле.
— Да. В сорок четвертом.
— А почему не захотели учиться дальше?
— Мой отец этого хотел, но мне и в школе-то было трудновато. Я поступил в подмастерья к мяснику.
— Ваш отец умер?
— Да, пять лет назад. От удара.
— Искренние соболезнования. Если хотите, можете продолжить образование прямо здесь. Или что-нибудь практическое, или в заочной форме. Кроме того, можно заниматься иностранными языками. И еще у нас есть библиотека. Ею занимаемся мы с господином Мильхефером, и к настоящему времени она насчитывает около десяти тысяч томов. Все аккуратно обернуты в бумагу, и каждую неделю вы можете заказать себе новую книгу. У вас будет библиотечная карточка.
— Готово, — сказал цирюльник.
— Пойдемте же, теперь вам надо к врачу, — сказал учитель. Он взял Арбогаста под руку и побудил его подняться со стула. Ухмыляясь, смахнул с плеча у заключенного пару волосинок и кивнул цирюльнику. — Отличная работа, Рихард!
Вахмистры, дожидавшиеся за дверьми в коридоре, повели Арбогаста на медосмотр. Ординаторская, как, кстати, и тюремный лазарет, находилась в главной башне. Арбогаст начал привыкать к ритму отпираемых и вновь запираемых дверей. Надо идти, затем останавливаться и ждать, пока не отопрут, делать еще один шаг и вновь застывать в ожидании, покуда за тобой не запрут, потом идти дальше. Перед входом в лазарет еще один контроль. Наконец его провели в кабинет, велели раздеться, после чего пришлось снова ждать, пока не подзовут к письменному столу. Там уже сидели двое вахмистров с личными делами возле открытого сейчас канцелярского шкафа, в котором хранились истории болезни.
— Добрый день! — Врач в белом кителе развернулся в кресле-вертушке. — Меня зовут доктор Эндерс.
Арбогаст поневоле вспомнил работу на бойне, вспомнил, как порой поглаживал рукой тушу теленка в черно-белых разводах (и какой нежной она была на ощупь), прежде чем снять ее с крючка.
— Покашляйте!
Врач схватил его за мошонку.
— Залупите!
Во второй половине дня Арбогаста повели на собеседование к начальнику тюрьмы, у кабинета которого ему вновь пришлось порядочно прождать, пока оттуда не вышел, объяснив Арбогасту, что теперь его черед, еще один заключенный-новичок. Отполированный до блеска письменный стол из красного дерева, на котором не было ничего, кроме часов с маятником в стеклянном колпаке, стоял поперек большой круглой комнаты на третьем этаже центральной башни. Перед ним на полу лежала бежевая циновка с пурпурным бордюром, явно арестантского производства.
— Сюда, пожалуйста.
Начальник указал на циновку, и Арбогаст встал на нее.
Не зная, куда девать руки, он в конце концов сцепил их за спиной. Он ожидал, что начальник окажется более пожилым человеком, а вовсе не, можно сказать, юношей, к тому же столь худощавым, что из бежевой вязаной куртки, под которой он носил белую сорочку и темно-коричневый галстук, выпирали костистые плечи.
— Итак, Арбогаст, нам предстоит выработать для вас план свершений. То есть, надо определить, чем вы будете заниматься в ближайшие годы. Ясно?
Арбогаст кивнул.
— Вы уже поговорили с учителем Ихзельсом и с его преподобием Каргесом. С господином Мильхефером, нашим вторым учителем, и с ассистентом главврача доктором Фреге вы еще наверняка познакомитесь, с пастором Ольманом — вряд ли, потому что вы католического вероисповедания. Меня, кстати, зовут директор Меринг.
