– Пауль, – говорю я, – некогда нам так долго болтать. Я хочу познакомиться с твоей собакой, и ещё надо научить тебя тайному языку.
– Тайному языку?
– Ну, если хочешь стать моим помощником, тебе надо знать наш язык.
– У вас свой собственный язык есть?
– А то. Мы его придумали вместе с Сырным Генералом, он в таких вещах разбирается, – говорю я и достаю из рюкзака блокнот.
– С Сырным Генералом?
Вид у Пауля как у Генерала Ни-Бум-Бум.
– Ладно, неважно, – машу я рукой, открываю блокнот и объясняю Паулю алфавит для тайных сообщений.
– Это надо выучить наизусть.
Пауль кивает. Он держит листок прямо перед носом.
– Не прямо сейчас, – уточняю я, – но в ближайшее время.
– Окей, – говорит Пауль, переводит взгляд от листка на меня, потом опять на блокнот и снова на меня.
– Это всё ты придумала?
Я киваю.
– Какая ты умная!
– Так это несложно. Сложно расшифровать, когда не знаешь кода. Поэтому спрячь этот листок как можно лучше! И для верности ещё волосок положи. Код никому не должен попасть в руки. Ясно?
– Ясно, – отвечает Пауль, не отрывая глаз от алфавита. Я достаю из рюкзака книгу и протягиваю её Паулю.
– Держи, я принесла тебе тайник. Клади туда все важные, секретные вещи: ключи, фотографии, отчёты, рисунки, отпечатки пальцев и всякое такое, ясно?
– В книгу?
– В книгу. Да ты открой.
– Это мне? – спрашивает Пауль. Я киваю.
– Паулина, – говорит Пауль, – ты все-все детективные хитрости знаешь?
– Точно не все, – говорю я.
– Но много?
– Это да, много.
– А сколько?
– Ну-у-у… – задумчиво тяну я, – штук сто. Или двести.
– А языков ты сколько знаешь?
– Это не настоящие языки, это просто…
– Ну, сколько?
Я пожимаю плечами:
– Не знаю. Может, пять. Ну, и немецкий.
– И ты меня всему научишь?
– Думаю, да. Только не сегодня.
Рядом со мной тут же снова восходит солнце. Я киваю:
– Нам пора. Пошли к твоей собаке.
Мы спрыгиваем с дерева и несёмся через поле – так быстро, что черепахи, если б могли, точно закричали бы: «э-ге-ге-ге-ге-е-е-ей!».
Глава 13
Ричи (не) рычит
– Иногда такое просто чуешь, – говорю я и постукиваю по кончику носа, – вот как я учуяла. И покой потеряла, понимаешь? Мы начали с наблюдений за местностью и два дня выслеживали кошек. Нашли на улице только трёх бродячих. Тогда мы разделились и стали следить за каждой по отдельности.
– Вы целый день бегали за кошками?
– А что, по-твоему, мы должны были делать?
Пауль пожимает плечами и нажимает кнопку звонка.
В ответ – шквал собачьего лая, он как вторая стена перед нами.
– Пауль, – хитро улыбаясь, спрашиваю я, – только честно: сколько у тебя собак?
– Штук сто, наверно, – хитро улыбается он в ответ. – Или двести. И один пёс говорит на моём языке. Это Ричи.
Мы с фрау Пинкипанк стоим перед большим собачьим вольером. На фрау Пинкипанк платье с цветочками, яркими-преяркими, если долго на них смотреть – глазам больно. Из-под платья высовываются ноги в чулках цвета ливерной колбасы. Пахнет потом, шерстью и кормом. Над верхней губой у фрау Пинкипанк – чёрные усики. Она улыбается нам и говорит:
– Нет, ты глянь, ты глянь только, Пауль! Это ж как Ричи тебе радуется!
И правда, маленький лохматый пёс чуть с ума не сходит от радости. Он крутится волчком, словно хочет поймать собственный хвост. Пауль тоже нетерпеливо переминается с ноги на ногу, барабанит пальцами по бедру.
– Ну что ж… – говорит фрау Пинкипанк с улыбкой, поворачивает ключ в замке и медленно открывает дверь вольера.
– Отпусти его немножко побегать, – говорю я, когда мы снова выходим в поле.
– Нельзя, – отвечает Пауль.
– Почему?
Пауль пожимает плечами.
– Так Пинкипанк говорит. Он может убежать.
Я киваю. И спрашиваю:
– А как вы познакомились?
– Ричи по правде моя собака, мне его папа подарил, когда мне восемь исполнилось. Только в общежитии собак держать нельзя. Но я могу его навещать, когда захочу.
– А Ричи, он вообще-то рычать умеет? – спрашиваю я.
– Не-е-е, – говорит Пауль, – он даже не лает, ну то есть – совсем-совсем редко.
– Прям как ты, – говорю я.
– Ага, как я. Мы вроде как оба не очень-то разговорчивые.
– Но рычать – это здорово, это как Мяв, только на собачьем языке, понимаешь? И звучит красиво: Ричи рычит!
– В этом что-то есть, – говорит Пауль. – Надо попробовать его научить.
Ричи не рычит. Или рычит совсем тихо, как Ленни и Рой.
Эх, было бы суперски всё-таки переубедить его – рычащий Ричи Клубу Детективов очень пригодился бы. Это же то, что надо: собака, которая умеет брать след, вынюхивать преступника и рычать! Мы бы тут же его к делу приспособили, и Тому Человеку не поздоровилось бы! Мяв принцессы Маули, прыжки и ужимки принца Паули и в придачу рычание Ричи – всё, туши свет, это вам не хухры-мухры, мало не покажется!
