«И если все пойдет согласно моим желаниям и предвидению, То я увижу на его голове корону из золота».
Бонифаций пал в бою в 1207 году, сражаясь за только что завоеванный престол. Его сын и преемник Деметрий не сумел сохранить своего положения и в 1224 году был изгнан из Греции.
Монферраты не могли удержать короны, которые одна за другой ускользали у них из рук. Другие обладали более цепкой хваткой. Одним из свидетельств того важного значения, какое имела экспансия франкской аристократии в Высокое Средневековье, служит их роль в основании правящих династий в Европе (см. карту 5). Подобно тому, как в XIX веке незаметные немецкие князья станут основателями новых национальных монархий, так отпрыски великих фамилий из средневековой Франции распространились по всему свету, чтобы занять королевские престолы в далеких пределах. Успехи французской аристократии на этом поприще можно считать выдающимся. В 1350 году в католическом мире было пятнадцать коронованных монархов.[3] Среди них некоторые были незнатного происхождения, то есть из пятнадцати только десять являлись выходцами из старинных родов. Если проследить родословную этих правителей по мужской линии до XI века (или, если это невозможно, то настолько, насколько позволяют имеющиеся данные), то получится, что из этих десяти династий пять были из старого королевства Французского, главным образом из северной его части (Иль-де-Франс, Нормандия, Анжу и Пуату), а один, и очень влиятельный, род — с юга (графы Барселоны). Две других династии происходили из районов, лежащих непосредственно к востоку от границы Французского королевства, одна представляла собой боковую ветвь рода Арлон в Верхней Лотарингии, а другая вела свое происхождение от графов Бургундских. Оба региона в культурном отношении были французскими и, конечно, «франкскими» в более старом понимании. И только три фамилии, Фолькунгер в Швеции, датская королевская династия и Пясты в Польше, не имели предков-франков. Результат будет еще более разительным, если мы попробуем взглянуть на правителей середины XIV века, так сказать, в индивидуальном плане, вне их принадлежности к той или иной династии. Оказывается, что из пятнадцати монархов пятеро были прямыми потомками королевского дома Франции — Капетингов. Из оставшихся десяти семеро по прямой мужской линии вели свое происхождение либо от династий королевства Французского, либо от правящих родов примыкающих франкоязычных областей Лотарингии и Бургундии. У нас остается только три правителя нефранкского происхождения — из скандинавских королевств и Польши, которые были потомками старинных нефранкских династий. К концу Средневековья франки составляли 80 процентов европейских монархов.
Можно возразить, что такой анализ принижает значение германских правящих династий. Подсчет царственных особ по состоянию на середину XIV века заведомо оставляет за кадром многих представителей крупных германских династий, Габсбургов и Виттельсбахов, которые обе в прошлом занимали престол, а также Веттинов, по могуществу и древности рода стоящих в одном ряду с правящими фамилиями Шотландии или Кипра. Однако и это обстоятельство само по себе тоже примечательно. Многие правящие династии франкского происхождения завладели новыми престолами, то есть королевствами, образованными в ходе экспансии латинского христианства в XI–XII веках, а именно — Португалией, Королевством Обеих Сицилии или Кипром. В то же время германская экспансия в Восточной Европе не увенчалась созданием новых колониальных монархий. К началу второго тысячелетия Польша, Богемия и Венгрия уже существовали на политической карте, причем две из них — в виде королевств, и все три были государствами христианскими. Германская экспансия, протекавшая под неофициальной эгидой Священной Римской империи, вызвала к жизни новые политические образования — к примеру, Бранденбург или земли Ветгинов, которые впоследствии срослись в единое государство — Саксонию, но новых коронованных особ не прибавилось. Это важный момент для понимания природы экспансии в Восточной Европе, где немецкая эмиграция чаще имела вид переселения в христианские (славянские или венгерские) государства, нежели была сопряжена с созданием собственных новых государственных образований.
