Я посмотрел на бандюгу в черной маске, украшавшего фасад здания, и мне показалось, что он подмигнул мне. Я подмигнул ему в ответ и направился к небольшому проему между зданием казино и соседним домом. Ход вел в обширный двор, из которого был выход на соседнюю улицу. В углу здания казино с внутренней стороны находилась неприметная дверь, выкрашенная в зеленый цвет, краска в некоторых местах пооблупилась. Это был, по-видимому, черный ход.
Я осмотрелся вокруг. В углу двора стояли деревянные ящики, вокруг которых было разбросано сено. Через щели в ящике просматривался весь двор.
Я устроился в одном из ящиков, предварительно набросав в него сена. Перед собой я положил пистолет и стал ждать. Из внутреннего кармана я извлек плоскую бутылку виски, надеясь, что она поможет мне скоротать время.
Я хотел увидеть и запомнить как можно больше людей Красавчика и Рона, чтобы затем спокойнее ориентироваться в этом городе. С меня вполне достаточно сегодняшнего происшествия. Следующий раз может оказаться для меня последним.
Я отхлебывал виски, не забывая при этом посматривать в щели ящика. Долго ждать не пришлось. Первым, кого я увидел, был один из сегодняшних моих преследователей. Я не без злорадства отметил, что он был очень расстроен и раздражен…
За три часа моих наблюдений память зафиксировала десятков семь рож самого разного пошиба.
Примерно в семь часов я выбрался из своего убежища, оставив там как след моего пребывания бутылку из-под виски.
На половину восьмого у меня была назначена встреча с О'Брайеном, после которой мне предоставлялась возможность провести ночь в тюрьме.
Я вернулся к «Бьюику».
О'Брайен ждал меня, сидя на лавочке у выхода с бульвара Президента. Заметив мою машину, он поднялся и направился ко мне. Я распахнул дверцу, и он сел рядом со мной.
– Как поживает полиция? – осведомился я у О'Брайена.
– Есть куча новостей. Поехали куда-нибудь, и я тебе все выложу.
– К вам не поступало заявление о разбойном нападении на некое кафе?
О'Брайен невесело улыбнулся.
– Охота началась?
– Да. И для кого-то она кончится очень плохо… я не имею в виду себя…
– Ты слишком самонадеян. – О'Брайен отвернулся и посмотрел в окно.
– Ничуть, – возразил я. – Эти сосунки не понимают, с кем имеют дело. Они считают, что меня можно взять голыми руками, но это не так. За время службы в армии я обучался таким штукам, от которых может стошнить любого. – Я хрипло засмеялся, представив себе некоторых из них.
– Ладно, вояка, останови здесь, – О'Брайен указал на потемневшую от времени вывеску. – Это вполне безопасная забегаловка. Ее хозяин мой друг. Отведи машину на стоянку, она за углом.
Я так и сделал. Хозяин заведения оказался невысоким полным человеком с беспокойно бегающими глазами. При виде нас его круглое лицо расплылось в улыбке.
– О, мистер О'Брайен, давненько вы не бывали у меня. Сейчас я вам устрою отдельный кабинет.
Он что-то сказал официантке и продолжал:
– Я вас сам обслужу. У меня появилось новое блюдо: миноги по-кубински…
– Надеюсь, они не пахнут коммунизмом, – пошутил О'Брайен.
– О нет, это самые добропорядочные миноги в мире, – улыбнулся хозяин.
Мы с О'Брайеном устроились в небольшом, но уютном кабинетике, где приятно проводить время с женщиной. Миноги действительно были отменные, а коньяк, что нам подали, был не менее двадцатипятилетней выдержки. Он был заключен в хрустальную бутыль и отбрасывал на стол янтарную тень.
Еще за едой, не теряя времени, О'Брайен приступил к новостям:
– Сообщение о тройном убийстве на берегу не поступало целый день! Тогда я отправил туда катер береговой охраны, сказав им, что, возможно, там находится база контрабандистов. Но должен тебя разочаровать: все, что они там обнаружили, заключалось в следах от пуль в стенах дома и нескольких пятнах крови на песке. Вот и все.
Я пожал плечами.
– Что ж, мне это только на руку, полиция ведь выключается из игры. Значит, выпадов можно ожидать только от гангстеров… Только вот мне не совсем понятно, зачем им надо было убирать трупы?
– А почему ты уверен, что это люди Красавчика?
И тут вдруг что-то мелькнуло у меня в голове, что-то очень важное, какое-то воспоминание, за которое можно было бы ухватиться, как за ниточку, и распустить весь клубок, но… оно сразу же и исчезло. Я мучительно пытался восстановить его, но у меня ничего не вышло.
– Что с тобой? – спросил О'Брайен.
– Нет, ничего, – махнул я рукой. – Продолжай.
– Теперь насчет убийства привратницы в доме на Репаблик-авеню. Вероятно, она знала этого человека. Она открыла ему дверь, он вошел и, улучив момент, когда она отвернулась, поднял с пола массивный табурет и опустил его ей на голову. Вот и все. Удар пришелся по темени, и смерть наступила мгновенно. Произошло это в промежутке между одиннадцатью и часом дня.
– Понятно, – кивнул я. – Значит, убийство произошло незадолго до прихода Френси.
– Выходит так, – согласился О'Брайен.
– Как там Алиса Керью?
– Меня полностью отстранили от дела. Теперь ее допрашивает сам капитан. Никаких сведений для общественности не дается, поэтому наша столь красноречивая пресса сейчас словно воды в рот набрала.
– А Ковач?
– После того, как ты мне сказал, что его нанял д'Эссен, я начинаю понимать его поведение. Ходят слухи, что он упорно хочет склонить ее к признанию в убийстве и на основе этого строит свою защиту. Встречаться он ни с кем не желает, а с тобой тем более. Вероятно, предупрежден д'Эссеном, что некий тип будет искать с ним встреч.
– Ну, теперь это и не нужно, – отмахнулся я.
Мы покончили с едой и принялись за напитки.
– Пей, пей, – ухмыльнулся О'Брайен. – Сегодня тебе предстоит тяжелое испытание.
Я закурил сигарету и, сыто отдуваясь, сказал:
– Итак, полицейский О'Брайен, алкоголик Эл Уолкер весь внимание. Он хочет, нет, он просто мечтает провести ночь в каталажке.
О'Брайен серьезно кивнул и сказал:
– Сейчас тебе надо немножко выпить, чтобы ты был в соответствующей форме. Тебе необходимо казаться мертвецки пьяным и вместе с тем вполне членораздельно отвечать на вопросы. От тебя должно нести самым отвратительным перегаром, и поэтому я приволок вот что.
О'Брайен достал из кармана своих форменных брюк бутылочку с мутноватой жидкостью.
– Это пойло гонят на всех фермах. Я взял его из музея вещественных доказательств. Разит сивухой на целую милю, и если ты будешь искусно притворяться, никто не заподозрит в тебе трезвого.
